– Мы вместе учились в школе, – ответил Ричард так, словно это не имело ни малейшего значения: в данную минуту он был не уверен, хочется ли ему отколотить будущего герцога Роксборо или обнять его. Постаравшись, чтобы голос его звучал как можно непринужденнее, спросил: – Вы знаете художника?
– Я не знакома с ним лично, однако очень много слышала о нем в последнее время. Кажется, этот господин умеет управляться с женщинами не хуже, чем со своей кистью. Судя по имени, он француз.
– Правда?
– Его зовут Этьен Луи Туссен.
– Да, пожалуй, он становится популярным.
– Я хотела бы пригласить его к себе, но он, похоже, настоящий затворник. – Еле заметная улыбка тронула уголки ее губ. – Несмотря на его скандальную репутацию, я не знаю ни одного человека, который был бы с ним лично знаком.
– Даже леди Форестер?
– Даже леди Форестер. – Джиллиан рассмеялась, и этот мелодичный смех эхом отозвался в ушах у Шелбрука. – Как, милорд, я вижу, вы улыбаетесь!
– Неужели? – Ричард широко раскрыл глаза в комическом изумлении. – Как это могло случиться? Должно быть, я на минуту забылся. Приложу все усилия, чтобы такое не повторялось.
– До сих пор я не замечала, чтобы вы улыбались.
– А я не предполагал, что вы меня вообще замечаете.
Очаровательный румянец окрасил щеки Джиллиан, однако она никак не отозвалась на замечание Ричарда и продолжала:
– Леди Форестер считает вас загадочным. Она подозревает, что у вас есть какая-то глубокая, сокровенная тайна.
– Постараюсь сделать все от меня зависящее, чтобы не разочаровать леди Форестер. К тому же я предпочитаю, чтобы во мне видели хранителя сокровенной тайны и ничего не знали об истинных обстоятельствах моей жизни, весьма скучных и обыденных. – Шелбрук снова повернулся к картине. – Кстати, художник, создавший это полотно, безусловно, хранит немало тайн. И все они, несомненно, сокровенные.
– Несомненно. – Джиллиан изучала полотно с критическим видом человека, которому дано отличать хорошее от плохого в искусстве, а Ричард искоса наблюдал за ней. – Здесь много страсти. Не сдерживаемой ничем. Страсти, порожденной любовью к жизни. Покоряющей. Почти неотразимой. Я полагаю, у этого художника большое будущее.
– Вы так думаете?
Джиллиан задумчиво кивнула. Она на полголовы ниже его ростом, фигура у нее более пышная и соблазнительная, чем ему раньше казалось, но ведь он никогда не стоял рядом с ней. Он познакомился с Джиллиан до того, как она вышла замуж, а тогда она была юной девушкой – только-только со школьной скамьи.
Теперь перед ним женщина в самом расцвете классической английской красоты: золотистые волосы, нежная белая кожа. И женщина умная, что делает ее еще более привлекательной. Женщина, способная привлечь внимание любого мужчины. Даже обладающего сокровенными тайнами.
– Мне понравилось, что вы сказали об этой картине. О душе Бога.
– Я мало разбираюсь в искусстве, – ответил он, пожав плечами.
– Но вы чрезвычайно проницательны.
– Вовсе нет. Я, например, даже отдаленно не в состоянии предположить, в чем может состоять ваше деловое предложение.
Раскованность Джиллиан исчезла в мгновение ока. Подняв голову, она посмотрела Шелбруку прямо в глаза, однако он ясно видел, каких усилий ей стоит набраться смелости, чтобы заговорить.
Набрав побольше воздуха, Джиллиан наконец решилась.
– Мне нужен муж. Я непременно должна выйти замуж в ближайшие два месяца. – Голос ее звучал твердо, взгляд казался уверенным. – Я считаю, что вы мне подходите.
