В какой по счету раз я в ней так обманулся? Не счесть...
Вот и опять. Не девушка — кукла. Образ ее — сплошная фальшь. И внутри нет души, только холодный, неживой пластик. И тлен.
Автобус остановился. Яна вышла. Побрела к соседнему дому и скрылась в подъезде, теперь уже даже не оглядываясь, а словно бы утопая в каком-то водовороте тухлых мыслей.
И мне бы уехать сейчас, но мозг рулит сам. Паркует тачку. Скидывает тело в режим ожидания. Разгоняет нервную систему до мелкой дрожи. И вот уже больно дышать. Больно смотреть. Больно видеть ее снова.
Спустя всего лишь десять минут.
И да, она уже не одна...
9. Глава 5 – Свидание вслепую
Тимофей
Наверное, именно на этом месте мне и нужно было наконец-то поставить точку в собственном, таком внезапном помешательстве.
Временный сдвиг по фазе, но не более ведь.
Бред!
Но вот этот спуск на американской горке, когда весь звенишь от сумасшедшего напряжения, страха и нетерпения одновременно, а затем срываешься вниз с внутренним воплем, а дальше на бешеной скорости несешься к «мертвой» петле — это сильно и из колеи выбивает так, что прийти в себя нужно время. А там уж понимаешь, что тормоза отказали.
Но не паникуешь. Потому что похер уже, что будет дальше.
Разхерачусь? Ну, зато весело.
Наверное, именно поэтому обугленным остовом сгоревшей спички, темным и скукоженным, я вышел из машины и на приличном расстоянии снова пошагал за Золотовой, ни на секунду не отрывая глаз от ее стройной фигурки.
И улыбался.
Чертов псих!
Смотрел, как она бережно поддерживает за руку сухонькую старушку, упорно ведя ее вперед, и кайфовал, словно упоротый дегенерат. Только слюны, капающей с подбородка, и не хватало для полного счастья.
Не к парню приехала. Кайф!
А там уж мы по очереди повернули за угол. В кипящей толчее перешли через оживленный перекресток, а затем двинулись к огромному торговому центру. Именно туда мы и вошли спустя еще несколько минут, а потом по отдельности, я — на лифте, а Яна со старушкой на эскалаторе, поднялись на последний этаж.
В кинотеатр.
За ребрами раздражающе резко завопил мотор, будто бы говоря мне о том, что ему хватит на сегодняшний вечер потрясений. Что он уже не справляется, качая лихорадочно загустевшую, кипящую кровь. Что плохо ему. Что пора передохнуть. И я почти поддался. Почти...
Честно!
А потом, как вспышка — Золотова. Она смеялась, откинув голову назад. Звонко. Ее голубые, как небо глаза блестели, щечки от вечерней прохлады разрумянились, чуть обветренные губы припухли. Идеальное лицо без грамма косметики, совершенное, нереальное в своей красоте завораживало. Не девочка — сердечный приступ.
Вот и меня снова задело по касательной.
Пялился на нее, как задрот в период пубертата, чувствуя, как воют в моей голове тревожные серены, предупреждая об опасности. Не ангел она, Тимофей. Акула! Очнись! Красивая, да! Но кровожадная тварь, которая в два счета снова тебя сожрет со всеми потрохами и без дополнительной термической обработки.
Это же так весело — раздавить меня, словно блоху.
Блядь, как же я ненавидел ее!
— Бабуль, время еще есть, давай за попкорном зайдем.
Я чуть в три погибели не сложился. Ее голос — все равно что плетка — он распорол кожу именно там, где еще год назад зияли открытые, кровоточащие, щедро посыпанные солью раны. Они затянулись, а теперь снова до мяса.
И ладони сжались в кулаки. Придушить ее захотелось так, что перед глазами красная пелена вспыхнула. И только одно желание билось раненой птицей — схватить эту суку за тонкую шею, трясти до икоты от страха, чтобы наконец-то узнать, какого хрена она все это со мной сделала?
