Как под взглядом Романа Степановича можно было не раскраснеться? Трясет? Да, я поражена, как меня еще держат мои ватные ноги.
– Все нормально, не беспокойся, – прошептала я, мечтая провалиться под землю.
– Нет, милая, тебе срочно нужно в душ, а потом забраться в постель.
И почему, когда я бросаю взгляд на Романа Степановича, его бровь игриво ползет вверх, а на лице появляется дьявольская улыбка? Он словно читает мои мысли: совсем не против оказаться рядом, пока я буду принимать душ и валяться в постели. Его взгляд кричит об этом.
А Стас, не замечая ничего, продолжал:
– Тебе нужно заняться собой. Ты последнее время исхудала и выглядишь немного помятой…
Слышать его «поддержку» стало невыносимо. Я уже хотела резко ответить, но Роман Степанович опередил меня.
– Валерия Андреевна, вы сказали, что дадите свой номер телефона! – резко произнес он.
Казалось, он с трудом сдерживается, чтобы не дать Стасу подзатыльник. Но с чего бы это? Отогнав странные мысли, я начала диктовать номер, специально ошиблась в последней цифре.
Знаю, это было ребячество. Но это давало мне время понять, как вести себя рядом с этим мужчиной. И все было бы нормально, если бы Стас снова не влез:
– Лерусик, дурындачка, а ты говоришь, что у меня плохая память! Я не запомнил дату твоего рождения. Но ты не можешь запомнить номер собственного телефона? – подметил он и назвал правильную цифру.
И снова только Стас не догадался, что я сделала это нарочно. Роман Степанович стал серьезнее, вежливо поблагодарил и, попрощавшись, вышел с Денисом.
Я, словно выжатый лимон, вернулась за свой стол.
– Странные они какие-то, – заметил Стас, наблюдая, как Адские садятся в такси.
– Чем тебе не угодил ребенок? Ты его только что нахваливал…
– Сопляк дохленький, на физре я с ним намучаюсь. Но я про папашу говорю.
Меня возмутило, как Стас небрежно отозвался о ребенке. Не все дети должны быть одинаково выносливыми и любить физическую нагрузку, особенно в таком юном возрасте. Более того, зачем было врать и рассказывать о его успехах и дополнительных тренировках? Я так изумилась странному подходу Стаса, что даже не обратила внимания на его недовольство старшим Адским.
Я окинула недовольным взглядом спортивное тело Стаса, и тяжелый вздох вырвался из меня неосознанно. Продолжая наблюдать за его красивым профилем: правильные черты лица, четкая линия губ и глаза, порой лишенные выразительности, словно в них нет ни одной разумной мысли, я задумалась: когда мы стали так далеки друг от друга, как небо и земля? Последнее время наши отношения не ладились. Мы постоянно спорили по любому поводу. Я старалась выяснять отношения только дома, наедине. Стас же, будто специально, заводил ненужные разговоры при свидетелях, произносил обидные прозвища в уменьшительно-ласкательной форме, и считал это нормой. Ничем хорошим это не заканчивалось. А может, у нас никогда не было особой духовной связи, и я просто придумала ее? Как художник, взявший нечеткий набросок, раскрасила его всеми цветами радуги и наслаждалась результатом. Только это произведение стало не отражением нашей реальности, а лишь ярким взрывом моей романтической фантазии.
– Строит из себя непонятно кого. А сам обычный водитель! Утром на такой тачке прикатил, а сейчас на паршивом такси домой поедет, – пробурчал Стас, выведя меня из омута размышлений.
– Стас, какая нам разница, кем он работает? Обычный отец привез ребенка в школу, а ты завелся, будто он на твое место метит…
