Спор на Милую - страница 2

– Ох, Евгения, уволить бы вас! – пробурчал я, пряча голову под подушку.

– А что ты без меня будешь делать? – усмехнулась женщина, собирая вещи и продолжая ворчать: – Непонятно, кто больший неряха в семье – сын или отец.

– Ваша правда. Знаете, что мы без вас не проживем и трех дней, а вы нагло этим пользуетесь!

Евгения много лет работала у нас помощницей, но за последние несколько лет стала для нас всем. После того как Марина сбежала с новым ухажером, бросив сына, а я долго не мог прийти в себя, эта милая женщина взяла на себя все хлопоты по дому, продолжила заботиться о Денисе и любила его, как родного. Конечно, она не могла заменить ему мать, да и по возрасту больше походила на добрую тетушку. Но если бы не ее забота и доброе сердце, я даже не знаю, как бы справился.

Так что наши постоянные перепалки были лишь ширмой. Она прекрасно понимала, как я ей благодарен.

– Роман, тебе жениться пора! – вдруг заявила она ни с того ни с сего, и я едва сдержал смешок. – Я не становлюсь моложе, когда-нибудь уйду на пенсию и уеду жить в деревню. А вы как без меня? Конечно, я буду рада вас видеть у себя в гостях, но к этому времени тебе надо найти хорошую девушку. Братика или сестричку Дениске подарите. Ребенку негоже расти в одиночестве.

– Ой, Евгения, опять вы за свое? Я думал, мы больше не будем поднимать эту тему. Да и где ж я вам ее найду, хорошую-то?

– Ну уж не в ваших клубах и модных ресторанах, – прыснула она, чем позабавила меня еще больше. – Знаете что? Охотницы за богатствами туда ходят, как на рыбалку.

Встав на ноги и почесав бороду, я парировал шутя:

– Так охотницы или рыбачки? Вы определитесь. Тем более я больше на зверя похож, чем на рыбу. Гляньте на меня, кто такого мамонта поймает?

Я сделал пару шагов в сторону женщины, притворившись, что вышел на охоту, поймал ее и начал щекотать. По комнате разнесся задорный смех, но, отбившись от меня, Евгения тыкнула пальцем в мою бороду и продолжила ворчать:

– Остановись, щекотно! Лев Николаевич Толстой оценил бы эту жуть у тебя на лице. Только он был дремучий старик, а ты молодой мужчина, слегка за тридцать.

– Говорят, бородатые мужчины нынче в моде, – поддел я.

– Ты бы сбрил эту волосатость, ну или хотя бы укоротил, а то будто животное на лице свернулось калачиком и заснуло, – пробурчала женщина, продолжая наводить порядок в комнате. – И вообще, сходи, что ли, в кино или в библиотеку. Увидишь, как нормальные девушки одеваются, а не как эта твоя… Прости, Господи, – сплюнула она.

– Адрес библиотеки дадите? Мне в какую именно идти?

– Ну, не в школьную же? И вообще, не ерничай! Я серьезную тему с тобой обсуждаю. Я волнуюсь за вас!

Евгения быстро вылетела из спальни, понимая, что наши препирательства не прекратятся. Я, смеясь от всей души, направился в ванную, чтобы привести себя в порядок. А когда спустя время зашел на кухню, сын уже уплетал блины за обе щеки.

– Доброе утро, Денис Романович.

Мне нравилось наблюдать, как сын гордо выпрямляет плечи, когда я обращаюсь к нему по имени-отчеству. Психолог, которая уже не один год пыталась «вернуть» мне моего озорного сорванца, пропела все уши, что это не просто формальное обращение, а маленький жест моего уважения. Я – черствый корж, мало понимающий в психологии и ее тонкостях, но мне безумно хотелось видеть сына счастливым. Ведь после того, как его бросила мать, он словно перестал быть ребенком. Понимаю, неполные семь лет – это переходный возраст для пацана, но я видел, как он уходит в себя, становится замкнутым, а в последнее время даже поднимает руки на забияк, упоминающих о Марине.