Невозмутимость Анны за завтраком ещё сильнее, чем вчера, возмутила Элли: ну не может же она так беспокоиться за дочерей, чтобы и слóва не сказать о произошедшем! Или, раз никто не задаёт вопросов, то и комментариев не последует.
«Как-то по-другому стала я смотреть в поникший взгляд матери: всё больше видится двойное дно её поведения, некая призрачная наигранность… Вот оно! Вспомнила! Призрак! Он говорил что-то о дьяволе, которого нужно обязательно найти и живущем там, где садится солнце. Получается, я его нашла… Вчера при закате солнца карта и появилась под моим окном. Но для других же я не знаю о сеансах и, соответственно, о дьяволе – значит, буду молчать. Тем более, по словам Мари, да и самого духа, “призраки не ошибаются” – следовательно, они должны и так быть в курсе случившегося, если, конечно, они существуют».
После завтрака Элли незаметно проследовала за Мари, думая, с чего бы начать беседу, но никак не могла нащупать предлога для визита в её комнату. Однако везение и на сей раз не пробежало мимо: белокурая девушка направилась к заднему выходу, который вёл в малоухоженную, полузаросшую часть сада.
Элли потеряла её из виду, так как старалась держаться подальше. Один закуток, второй – никого. Поиски постепенно завели девушку в тупик. Растерянная Птичка остановилась, схватившись за лапу куста и не зная, куда направиться дальше.
– Зачем ты следишь за мной?! – резко послышался голос за спиной.
Ветка, которую сжимала Элли, дрогнула.
– Я… я не слежу за тобой, Мари… Я просто не знаю, с кем поделиться. Ты… ты же говорила, что тебе одиноко, – вот и мне стало одиноко, и я подумала: может…
Мари внимательно осмотрела преследовательницу, затем быстро улыбнулась и сказала:
– Хорошо, пойдём.
Она направилась вглубь зарослей, ближе к своему окну. Затем уселась прямо на траву, ожидая того же от Элли. Не жалея светлой юбки, Птичка устроилась рядышком.
– А отчего тебе стало одиноко, Элли? – Голос девушки был мягким и сострадательным.
– Что-то происходит здесь, таинственное и запутанное, но я не знаю точно что…
– Расскажи мне – тебе станет легче, – перебила Мари и пересела так, чтобы они находились лицом к лицу.
– Ладно. Только никому…
– Конечно, никто не узнает.
Элли поймала себя на мысли, что приятно говорить, когда понимают с полуслова, прониклась доверием и продолжила:
– Вчера мама ругалась с нашим новым соседом – Айзеком. Было слегка беспокойно за её состояние – ведь ей нельзя нервничать. А поговорить я с ней не могу: мне немного стыдно. Получилось, что я вроде как подслушивала. Они начали ссору, когда я спешила домой из-за дождя, и не заметили меня в кустах. А любопытство не позволило мне выйти из укрытия. Хоть я всё и услышала, но ничего не поняла. Ты не знаешь, почему между ними кошка пробежала, – Айзек и Полин ведь только заселились?
– Они уже были знакомы, – отчеканила Мари.
– Как знакомы?..
– Да, знакомы. Ещё до твоего появления.
– Расскажи…
– Мне просто знакомо лицо мистера Крейга, но я не помню отчётливо, кто он: я была слишком маленькой.
– Но хоть что-то ты помнишь? Очень нужно знать.
– Мне видятся много людей. Все говорят, пьют, веселятся. Обстановка чем-то напоминает нашу гостиную – может, это она и есть. – Мари задумалась немного. – Да, похоже на то. Детские воспоминания такие неясные, скорее это даже ощущения, которые переходят в образы, а не сами события. Всё очень мутно. Как бы пытаешься вглядеться поглубже, оказаться там заново, а получается ещё хуже сориентироваться в…
