– Больше всего я раскаиваясь в… – но в чём, она закончить не смогла, потому что не знала в чём конкретно, в убийстве того несчастного хвостова, в колдовстве, в словах ненависти. Всего было слишком много.
Брат Тодеус молча достал из кармана кристалл. Фиолетовый огонь в нём безмолвствовал.
– Временами я вижу, как там бушует магия, а потом слышу, что жене лорда-протектора снова плохо. Я не виню вас, и я даже не уверен жертва вы, или напротив. Я читал, что ведьмы после магии страдали от отдачи.
– Отдача? Я называла это мороком, это чувство гораздо хуже отдачи. Но я давно уже не занимаюсь магией! И я не желала никогда иметь с ней что-то общее! Так вышло, поверьте мне, брат Тодеус, мне пришлось.
– А теперь вы страдаете?
– Да, – кратко ответила Розамунда.
– Так раскайтесь, откажитесь от магии, и Рен вас простит. Вы родитесь заново и станете счастливой.
– Правда? – Розамунда подняла на клирика свои глаза, полные застывших слёз и страдания. На секунду клирик испугался их бездонной глубины и подумал, что Рен Хвостатый не всемогущ, но лишь на секунду.
– Конечно, леди Розамунда.
Розамунда встала, движимая внутренним позывом. Свежий ветерок с моря залетел в открытую дверь церкви.
– Я отказываюсь от даров Черноокого. Я хочу, чтобы магия покинула меня навсегда. Я хочу стать свободной. Я хочу родиться заново.
Брат Тодеус тоже поднялся, стараясь скрыть своё удивление. В конце концов, поклонница Морских Братьев не могла знать, как стоит всё провести, и такой широкий жест скорее впечатлит морских гуляк, но для начала не плохо.
– А в знак серьёзности ваших намерений, я накладываю на вас епитимью – каждое утро вы должны приходить вместе с солнцем в храм Рена Хвостатого и 20 раз читать главу про чистую душу, а также вы наденете кольцо послушницы в знак смирения, – торжественно произнёс брат Тодеус, положив свои руки на голову Розамунды. – Я помогу вам, – уже куда мягче добавил он.
Хвостова ничего не имела против, наоборот, будь её воля, она бы проводила всё своё время в этой церкви, лишь здесь она чувствовала себя хорошо. А хвостовое кольцо и вовсе приятно как будто холодило сознание, хвостове оно сразу понравилось. И, стоило признаться, вдалеке от сына, Розамунде было куда лучше. Она разбила клумбу с цветами, и каждый день проводила на ней столько времени, сколько это было возможно. Епитимья была ей только в радость. А когда муж уехал по государственным делам из столицы, Розамунда и вовсе приказала обустроить ей комнату прямо в церкви. И именно в этой маленькой келье она поняла, что вновь беременна.
Сначала Розамунда испугалась, но брат Тодеус смог её переубедить.
– Поймете, ребёнок – это знак от Рена Хвостатого. Новая жизнь внутри вас – это самый лучший ответ, на который только можно было рассчитывать, – в своей мягкой и вежливой манере говорил клирик, покачивая хвостом.
Но если это и правда был ответ богов, то он явно не говорил ни о чём хорошем. Кошмары вернулись, как только Розамунда покинула келью и перебралась обратно в королевские покои под присмотр врачей.
Муж, вернувшийся из своего путешествия, никак не мог понять, почему его беременная жена бежит из удобного дворца в маленькую келью в церкви, одиноко стоящей около замка. Но Розамунда была непреклонна, и ему пришлось уступить.
На какое-то мгновение Пал и Мирабель оказались между реальностью и воспоминаниями, но в следующую минуту началось, как оба они поняли, последнее воспоминание. На этот раз они видели сон Розамунды.
