***
Лес создан, чтобы выдерживать таких жителей. Медведи были огромными, почти с дом. Они ревели и катались по поляне, смяв всю траву и вспахав некоторые участки до чёрной земли. Ударялись об стволы деревьев, но сломать не могли. Даром, что ли, стволы необъятные.
Сдаётся мне, что не только медведи и волки жили в этом странном месте, и растения-великаны надёжно скрывали все шалости местного населения.
Я в жизни не видела, как дерутся медведи, но сдавалось мне, не так – точно. У моих кавалеров передние конечности были человекообразные, и ударить в морду было делом обычным. Они имели медвежьи головы и задние лапы как у животных. Размерами, конечно, поражали. Когтями вспарывали шкуры друг другу, пытались вцепиться клыками, но пока драка началась, крови было много, жертв мало.
Покажи мне эту картину неделю назад, я б описалась от страха. А сейчас стояла на крыльце дома, спокойно смотрела, как дерутся за меня два гигантских оборотня-медведя. И получала удовольствие.
Велимир уступал в размере, но был более подвижный. Мирославу не хватало скорости однозначно. От этого ранений на нём было больше, а вот поймав один раз соперника, мой любовник сломал ему кость.
Рёв стоял оглушительный. Хорошо, что я дистанцию держала, просто подойти к таким нельзя, а то затопчут.
Они в один комок слились и покатились с поляны по дорожке, ближе к реке. Лишили меня сладкого зрелища.
То, что я внутри ликовала и бушевала стихией, мне нравилось. Именного этого и хотела. Элемент естественного отбора, оставалось надеяться, что, если Велимир пришибёт Мирослава, с членом у него всё в порядке.
Я вдруг очнулась…
Что я творю?
Откуда эта гадость во мне взялась?
– Эй, животное, это ты? – спросила внутреннюю медведицу.
Почувствовала её смятение. Медведица вроде тоже не при делах. Она вообще спала спокойно, пока меня по щекам не стали бить.
Да, Мирослав зверскими методами пытался меня разбудить. Но и ласков он был. Колбасой с утра накормил, Лизонькой называл.
А я с ним так.
Пульсировала наколка на груди. Я её, как муху, пришпилила.
Она виновата! Эта девка, что укусила меня. Это её повадки мне передались.
А если кто-то из медведей умрёт? Как я потом с таким грузом жить буду?
– Мир, остановись, – выдохнула в испуге и побежала голыми ногами по утоптанной траве в сторону реки.
Медведи уже скатились на берег. Немного поодаль от пристани метелили друг друга, мокрые от крови насквозь.
Я стала подкусывать губы, заламывала пальцы. Ничего изменить нельзя, они убьют друг друга. Я останусь виновата, меня сожрёт совесть. Она уже меня изводила. Я нервно пританцовывала на колкой опавшей хвое. Немного скулила от переживаний, когда заскрипел ствол молодого дерева, и оно начало медленно вначале падать к воде, а потом рухнуло в реку.
Я посмотрела на ветки, что погрузились в воду, и ошарашенно замерла.
Прямо у нашей пристани из воды торчало три головы. Человеческие.
Они по нос были погружены в реку. Волосы у одного чёрные, у другого иссиня-черные, а у третьего зеленовато-чёрные. Почему мужики? Потому что одно мгновение – и показались их бледные широкие плечи. Они выходили на берег, наводя на меня первобытный ужас. И я что-то несуразное выдала, вроде вопля. Подалась назад, где ревели медведи. Мужики, судя по головам и плечам, были немаленькие, может, даже больше Мирослава, поэтому я что-то не обрадовалась их появлению. Ещё эти ледяные глаза с вертикальными зрачками ввергли в ледяной ступор. Я указала на них рукой и, хлопая ртом, как рыба, пыталась докричаться до медведей. Голос прорезался не сразу.
