– А моя черта сплошь пунктирная. – В голосе Курта слышалась тоска. – Ситуация отчаянная. Я бы трахнул даже зомби из «Ходячих мертвецов».
– Ты уже трахнул, – сказал Эрик. – Харриет Давенпорт.
Вновь дикий смех. Зачем я это слушаю? – спросил себя Джаред и снова подумал: Мэри собирается на концерт с одним из этих психов. Она понятия не имеет, какой Эрик на самом деле, а после нашего разговора на трибунах вряд ли поверит мне.
– Ты бы не стал трахать эту козу, – заметил Кент. – Но глянуть на нее интересно. Давайте сходим после школы. Проверим, как там она.
– А чего тянуть? – спросил Эрик. – Смоемся после шестого урока.
Шлепающие звуки – хлопки ладони о ладонь – скрепили договор. Джаред схватил спортивную сумку и отбыл.
Лишь во время обеденного перерыва Фрэнки Джонсон подсел к Джареду и сказал, что странная сонная болезнь, поражающая женщин, зафиксирована не только в Австралии и на Гавайях. Она добралась до округа Колумбия, Ричмонда и даже до Мартинсберга, а это совсем рядом. Джаред вспомнил, что говорил Кент о Старой Эсси – паутина на лице, – но решил, что быть такого не может. Только не здесь. В Дулинге никогда не происходило ничего интересного.
– Они называют эту болезнь Авророй, – продолжил Фрэнки. – Слушай, у тебя куриный салат? Как он тебе? Хочешь махнуться?
1
Всю обстановку камеры 12 крыла А составляли койка, стальной унитаз да видеокамеры в углах под потолком. Ни цветного квадрата на стене для фотографий и вырезок, ни стола. Коутс принесла в камеру пластмассовый стул, чтобы сидеть, пока Клинт осматривал лежавшую на койке Китти Макдэвид.
– И что? – спросила Коутс.
– Она жива. Все жизненные показатели в норме. – Сидевший на корточках Клинт выпрямился, сдернул латексные перчатки и осторожно положил их в полиэтиленовый пакет. Достал из кармана маленький блокнот и ручку, начал записывать. – Я не знаю, что это за вещество. Оно тянется, как смола, но при этом прочное. И проницаемое, потому что она дышит сквозь него. Оно пахнет… землей, на мой взгляд. И воском. Если ты спросишь, я скажу, что это какая-то плесень, но оно не похоже на плесень, которую я когда-либо видел или о которой слышал. – Пытаясь описать ситуацию, Клинт чувствовал себя так, будто карабкается на холм из пенсов. – Биолог мог бы взять образец и изучить под микроскопом…
– Мне сказали, что пытаться убрать это вещество – плохая идея.
Клинт щелкнул ручкой, сунул ее и блокнот в карман халата.
– Что ж, я все равно не биолог. А раз она не испытывает никаких неудобств…
Лицо Китти покрывал тонкий, просвечивающий слой белого вещества, плотно облегавший кожу. Будто саван. Клинт мог сказать, что глаза Китти закрыты, и мог сказать, что они движутся, как при быстром сне. Сама идея, что она видит сны, когда ее лицо затянуто этим веществом, тревожила его, хотя он и не мог объяснить почему.
Клочки этого полупрозрачного материала появились на вялых запястьях и кистях, покачивались, словно под ветром, заползали на пояс униформы, соединялись между собой. Глядя, как распространяется это вещество, Клинт предположил, что со временем оно покроет все тело Китти.
– Похоже на «платочек фей». – Начальник скрестила руки на груди. Она не выглядела расстроенной, лишь задумчивой.
– «Платочек фей»?
– Их плетут травяные пауки. Их можно увидеть утром, пока не высохла роса.
– А-а-а. Понятно. Иногда я вижу их в своем дворе.
Какое-то время они молчали, наблюдая за маленькими щупальцами полупрозрачного вещества. Глаза под опущенными веками Китти пребывали в непрерывном движении. Где она сейчас была? Снились ли ей наркотики? Китти однажды сказала Клинту, что процесс подготовки нравился ей даже больше, чем кайф. Сладкое предвкушение. Снилось ли ей, как она режет себя? Снился ли ей Лоуэлл Грайнер, торговец наркотиками, обещавший убить ее, если она кому-нибудь расскажет о том, чем он занимался? Или ее мозг отключился, блокированный вирусом (если это был вирус), который проявлял себя вот такой паутиной? Являлись ли ее движущиеся глаза нейронным эквивалентом оборванного провода, брызжущего искрами?
