На эти вопросы обычно отвечали утвердительно; действительно, английским историкам было свойственно вытягивать из поражения в Греческо – Критской кампании утешительную мысль о том, что эти отважные сражения оказали задерживающее действие такого значения, что они в конечном счете привели к разгрому Германии.
В пользу этого утверждения говорят некоторые исторические факты; Варлимонт прямо говорит в своей книге, что «из – за кампании на Балканах нападение на Россию пришлось отложить с середины мая до 22 июня» [141]. Другие немецкие генералы соглашались с тем, что Балканская кампания вызвала задержку исполнения «плана Барбаросса»; в действительности уже 28 марта после югославского переворота разработчики генштаба сухопутных войск согласились, что «план Барбаросса» следует отложить на четыре недели.
Наиболее заметным и выразительным сторонником утверждения о том, что Балканская кампания в конечном счете стоила Германии поражения в войне, был Антони Иден, который, как британский министр иностранных дел, в значительной мере нес ответственность за Британскую кампанию в Греции и на Крите. В своих послевоенных мемуарах он написал, что задержка вторжения в Россию «оправдала страдания греков и югославов, солдат Британии и доминиона… Карл Риттер, офицер по связи немецкого МИД с [немецким] верховным командованием, <…> определил последствия отсрочки в следующих словах: «Эта задержка стоила немцам зимнего сражения под Москвой, и именно там была проиграна война» [142].
Однако большое число исторических фактов говорит против такого утверждения.
Сам Варлимонт, отвечая на вопросы после войны, прямо заявил, что нападение на Крит не отсрочило Русскую кампанию, хотя и отвлекло некоторое количество самолетов, в частности транспортно – пассажирских, в Грецию с русского фронта. Он сказал, что завоевание Греции и Югославии отложило «план Барбаросса», но сразу же добавил к этому утверждению, что «было сомнительно, что он мог бы начаться 15 мая из – за сильных наводнений и периода запоздалой распутицы после суровой зимы в России» [143].
Бригадный генерал Герман Буркхарт Мюллер – Хилле – бранд в отдельном послевоенном исследовании Немецкой кампании на Балканах утверждает, что теоретически 15 мая 1941 года был самым ранним сроком начала кампании против России, так как этот день был установлен как дата завершения всей подготовки.
Однако другим условием для начала великого наступления было снижение уровня русских весенних паводков, вызванных таянием снега…
Неожиданная кампания против Югославии отсрочила завершение полной подготовки «плана Барбаросса» приблизительно на шесть недель, «с 15 мая по 23 июня (вторжение началось 22 июня). Однако следует понимать, что отсрочка с 15 мая на более поздний срок была вызвана в любом случае тем, что весна установилась сравнительно поздно. Даже еще в середине июня были сильные разливы в течении польско – русских рек. Поэтому вполне можно утверждать, что даже без операции против Югославии Русская кампания могла бы начаться лишь одной – двумя неделями раньше, чем это произошло в действительности» [144].
Чарльз фон Люттичау из Главного управления военной истории считает, что «исторические факты не подтверждают предположения о том, «…что Москва была спасена в Афинах, Белграде и на Крите». Он отмечает, что 15 мая был «пробной датой» вторжения в Россию, что «весна 1941 года была необычайно сырой и чрезвычайно тяжелой» с «сильными наводнениями» и что «погода – более чем что – либо другое – препятствовала началу Русской кампании до 22 июня» [145].
