Что, уже приехали? Так быстро! Сколько же лошадей у вас под капотом?!.. Я сама достану чемоданы, не волнуйтесь. Наберите меня завтра, как выспитесь. Договоримся, во сколько встретимся. Я могу на метро куда-нибудь подскочить, где вам будет удобно меня забрать. Чтобы вам тут не крутиться в центре. Во что превратил оленевод прекрасный город! Нигде не припарковаться толком. Я вас понимаю. Чао. До завтра.
* * *
– Глафира, здравствуйте. Уже еду. Уже в такси. Да, на Павелецкий. Завтра утром там буду. Пришлите мне, пожалуйста, на почту молитву третьего шага. Я так-то помню… Но не дословно… Третьего. Или четвёртого. Короче, молитву, в рот она ебись.
* * *
– Здравствуйте! Куда мы с вами поедем?
Приветствую пассажирку в каком-то ультрамодном полушубке. Таксометр показывает, что конечная точка маршрута не введена: едем «по указанию». Значит, клиент сам сообщит адрес.
– Здравствуйте. Я вам сейчас объясню. Вот там поверните…
– Направо? Налево?
– Слушайте, я не знаю, вот так поверните, вот туда и потом прямо… – Вижу боковым зрением, что дама активно жестикулирует.
– Простите, я смотрел вперёд, куда повернуть?
– Ну вот так сначала, потом прямо… И там дальше поворот будет.
– Может, вы мне адрес скажете? Так будет проще. Куда мы с вами направляемся?
– Я не знаю адрес. Там, знаете, такое кирпичное здание на набережной… Понимаете?
– А где это хотя бы приблизительно?
– Так, я лучше покажу. Ехайте прямо и где машина синяя развернитесь.
– Там нельзя развернуться. Тут одностороннее движение. Просто назовите место, куда нам ехать?
– Да не помню я. Набережная. Дом тот знаете? Страховая ещё рядом. Как её… Забыла.
– «Дом на набережной»? Красный Октябрь? Там кирпичное…
– Давайте туда.
– В смысле, я угадал? Красный Октябрь?
– Да не знаю я, говорю же. Но поедем на ваш Октябрь. Мне уже пофигу.
* * *
– Елена Константиновна? Ой, Станиславовна. Здравствуйте, моя дорогая. Егоров. Из театра, помните? Да, да, всё верно. Только – уже продюсер. Да. Спасибо. Я по делу. Нам снежинки нужны. Артистки. С хореографией. До середины января. Срочно. Всего шесть, но двух я уже нашёл. Выручайте. И леший нужен.
Пассажир со скрипучим писклявым голосом, позвонив минуту назад по телефону, вдруг перешёл на бархатистый бас.
– Нет, Миронов не харизматик. Да, у нас леший – харизматик. Очень жаль. Неужели никого? Понимаю, понимаю, но вдруг… А снежинками поделитесь? Мы заплатим. Ближе к концу января. Щедро заплатим, как обычно. Станкевич – прекрасно, очень эффектная артистка, согласен. Уточните у неё. Григорян не надо, слишком большая грудь. Что? Да нет, она в костюм не влезет. Уверен. Это же снежинки. Два спектакля в день. Эту не помню. Талантливая?.. Присылайте всех. Про лешего подумайте. Не можем найти. Серб? Нет, серб не подойдёт. Хотя, погодите, там текста мало. Давайте серба. Но только если харизматичный. Договорились. Обнимаю.
Закончив разговор, продюсер перешёл на свой обычный писклявый:
– Во двор не будем заезжать, я у Пятёрочки выйду. Только багажник откройте, я посох достану. Спасибо.
* * *
– Петь, попроси водителя сделать потеплее…
– Конечно, котик… – отвечает вкрадчиво Петя, обнимая спутницу на заднем сиденье, а потом окрепшим голосом уже мне:
– А вы не могли бы сделать потеплее?
– Да, конечно, – отвечаю я Пете, делая вид, что котика в машине будто бы и нет, – вот так нормально?
Петя снова переходит на вкрадчивый голос и обращается к любимой (надеюсь) барышне:
