Кладу сумочку на стул и тянусь обнять доброго знакомого. Он отвечает взаимным объятием, уже не таким крепким, как прежде: возраст дает себя знать.
– София, чему обязан таким счастьем?
От Фреда пахнет старыми книгами. Он берет мои ладони в свои холодные, покрытые морщинами и пигментными пятнами руки.
– Роб упомянул, что вы работаете над чем-то потрясающим. Не смогла пройти мимо, вы же меня знаете, – застенчиво пожимаю плечами.
– В самом деле? Ах, вечно жадная до знаний, юная София!
Положив документы в лоток из серебряной проволоки с надписью «Испытание C-M110508», он зовет меня за собой.
– Вся эта шумиха на улицах напоминает шестидесятые! – шаркая впереди, рассуждает Фред о протестующих в центре города. – Знаю, ты обиделась, что я не посвятил тебя в прошлый проект, но подвергать тебя воздействию патогенов я никак не мог. Зато этот, – он светится восторгом и потрясает указательным пальцем в воздухе, – этот тебе точно понравится, моя любопытная София.
Фред останавливается возле рабочего места, где три сотрудника, оживленно что-то обсуждая, нависли над стоящим в перчаточной камере микроскопом. Они дружно поднимают головы, приветствуя Фреда, но в мою сторону даже не глядят. Интересно, знают ли они, что я – жена главного босса? Впрочем, им, наверное, все равно. Я заметила, что ученые из компаний Роба мало уважают таких, как я: мол, не «заработала» положение в обществе интеллектуальными заслугами.
– Вы позволите? – спрашивает Фред подчиненных, которые тут же разбредаются по лаборатории, оставляя перчаточную камеру в распоряжение шефа. – Это, дорогая София, один из наших самых интересных проектов! – Его выцветшие карие глаза под толстыми стеклами очков светятся восторгом.
Фред уже давно на пенсии, но обожает работу, и ему нравится преподавать. А уж Роб своего не упустит: продержит Фреда до последнего, выжав из его интеллекта кучу денег. Мой муж – гений в том, как нанять сотрудников гораздо умнее себя и дать им должности, на которых они максимально проявят свои таланты.
Фред надевает перчатки и защитные очки поверх обычных. Затем вставляет руки в толстые рукава-перчатки камеры. Осторожно убирает стоящую под микроскопом чашку Петри[4] и помещает на ее место другую. Чуть трясущимися руками отмеряет белый порошок и ловко высыпает в чашку.
Повинуясь его жесту, подхожу к микроскопу и принимаю протянутые мне очки и перчатки.
– И что же это?
Фред берет с металлического подноса перчаточной камеры заполненный прозрачной жидкостью шприц.
– Сильнодействующее соединение. Эффект воздействия аналогичен морфину. Связывается с белком плазмы. – Облизав губы, он прижимается защитными очками к окулярам микроскопа.
– Что вы с ним делаете? – вновь спрашиваю я, наклоняясь ближе и натягивая вторую перчатку.
– Ищем идеальное значение рН, при котором эта промежуточная модификация фентанила попадет точно в центральную нервную систему. – Не отвлекаясь от микроскопа, Фред поворачивает ко мне голову и предлагает, заранее зная ответ: – Юная леди желает взглянуть?
Я охотно киваю и расплываюсь в улыбке.
– А зачем менять лекарство, если оно и так действует?
– Как болеутоляющее оно служит безотказно, однако мы пытаемся направить его на купирование определенных болевых синдромов.
Надеваю защитные очки и наклоняюсь над микроскопом, сцепив руки за спиной. Фред регулирует ручку настройки.
– Ух ты! – С любопытством маленькой девочки слежу за разворачивающимся представлением: Фред капает немного жидкости из шприца на порошок, и материя меняется у меня на глазах.
