– Васген, ну не до такой же степени, чтобы я сама тебя не узнала, – раздражённо-удивленно-восхищённо произнесла Женя, когда рядом стоящий у полки гипермаркета с несколькими десятками сортов чая старик благородно-профессорского вида вдруг обратился к ней хорошо ей знакомым голосом с просьбой: «Мадам, не будете ли Вы так любезны, помочь мне прочитать здесь состав добавок в этой чайной упаковке».
– Ты же попросила, чтобы меня никто не мог узнать. А никто – значит никто, – уже каким-то профессорским голосом, но с нескрываемым оттенком радости человека, шутка которого удалась, ответил ей Замойлов. – Ты пачку-то возьми, рассматривай и рассказывай: зачем так срочно позвала среди бела дня, и почему нужны такие предосторожности?
– Ой, Вася, влипла я по-крупному и хватаюсь теперь за тебя как за соломинку, – сказала Евгения Захаровна Юрина (капитан полиции, специалист-аналитик по экономическим вопросам), взяла пачку чая и, глядя на неё, продолжила вводить в свою ситуацию Василия Генриховича, которого прозвала Васгеном уже через неделю после их знакомства два года назад. Замойлов на прозвище это не обижался, а даже был немножко горд им, поскольку Васген этот появился уже в самый первый раз их совместного пребывания в постели, и Женя объяснила возникновение такого сокращенного имени-отчества его кавказским темпераментом. Васей она его называла, когда она не могла или не хотела играть роль детектива, которому всё нипочем и у которого всё под контролем. Поэтому Замойлов сразу посерьёзнел и перешёл в режим старшего товарища.
– Так, Женечка, не паникуй прежде времени, а просто расскажи всё по порядку.
– Помнишь, я тебе три месяца назад хвасталась, что меня включили в следственную бригаду по убийству Иванцова?
– Это начальника отдела приватизации горадминистрации?
– Ну да, а какого же ещё?
– Помню, конечно, я тебе ещё тогда сказал, что у тебя появился шанс блеснуть своим детективно-экономическим интеллектом. Кстати, моя надежда, что и я на этом деле серию скандальных публикаций учиню, ещё вполне жива.
– Тут не серию, тут сериал можно учинить. Мой дет-эк-интеллект нарыл столько и такого, что вот поэтому я и влипла. Сегодня с утра было совещание следственной бригады. Дело считают уже с нашей стороны практически законченным и в течение октября отдадут в прокуратуру, а потом в суд и закроют совсем.
– О, так-так-так. Хватит нам тут тогда с тобой у чаёв калякать. Бродим поодиночке минуты 34– и встречаемся у полок с винами.
Они оба любили хорошие сухие вина. Поэтому Женя и её соломинка профессорского вида через 4 минуты перебирали бутылки, рассматривали этикетки и продолжали начатую чайную церемонию.
– Я же, дура, свой отчет со всем нарытым отдала три дня назад руководителю бригады – всё-таки, думала, из Москвы человек, наверное, специально прислали, чтобы делом заниматься без влияния из Приокска… А он оставил меня сегодня после совещания и сказал, что мои умозаключения, изложенные в отчете, хороши для детективного романа, но по жизни перспективы реального обоснования совсем даже не имеют. И сразу после совещания меня попросил зайти в свой кабинет наш начальник УВД и сказал, что моя миссия в следственной бригаде завершена, напомнил о режиме секретности в нашей профессии и надавал столько других заданий, что мне теперь минимум месяц в нашем полицздании и ночевать придётся.
