– Да нет. Если бы не это… на редкость спокойный год.
– Значит – либо Джайс, либо Эдмон.
– То есть?
– Если исключить посторонних, а мы вынуждены это сделать – остаются эти двое. И я бы поставила на Джайса, – просто заметила Лиля.
– Почему? – Ганц и сам думал примерно так же. Но послушать мысли графини ему было попросту интересно.
– Потому что граф знал, что принц его терпеть не может. Вот представьте. Человек, который вас ненавидит, приглашает вас… поговорить. Ваши действия?
– Кольчугу надену.
– А яд возьмете?
– Не знаю. Только если он у меня всегда будет с собой.
– Вместо соли?
– Кинжал бы взял.
– А я бы взяла яд. И возможно, Джайс тоже. Эдмон моложе и сильнее, справиться с ним честным путем – шансов нет. Остается отравление…
– Это мерзко и недостойно дворянина.
Лиля сморщила нос.
– Торговля тоже. Иртон ей занимался.
– Тоже верно. И все же… одно дело – торговать редкостями, а другое – травить принца.
– Редкостями?
– Думаете, – поймал Ганц мысль. – Какой-нибудь экзотический яд, оставленный себе… поиграть?
– Если бы мне в руки попалось, например, кольцо с ядом – я знаю, такие есть, я бы сразу с ним не рассталась. Ганц, Вы помните этот вечер, тут нам невероятно повезло. Словно Альдонай ворожит. Скажите, когда Вы вернулись второй раз – позы мертвецов не изменились?
Ганц задумался. Потом пожал плечами.
– Кажется, да. Хотя и не могу сказать, что точно изменилось.
– Они оставались так же, в креслах…
– Да.
Лиля кивнула.
– Скорее всего, а их одежда была в порядке?
– Вроде бы да. Я не обратил внимания. Или заметного беспорядка в ней не было, потому и в глаза не бросилось.
– Король их обыскивал. Полагаю, что-то подозревал, или думал…
– Что именно?
– Вот тут мы подходим к самому интересному. Если допустить, что Джайс Иртон отравил принца – а следом и себя. Такое может быть?
– С чего бы вдруг? То есть может, конечно. Но ведь у каждого действия есть обоснование, разве нет?
– Разве да. Абсолютно точное замечание. Итак, почему такое могло случиться?
– Почему граф травил себя – понятно. Слишком многие знали об их встрече.
– Чтобы уйти от процесса, казни и прочего…
– Это возможно. Но почему он отравил Эдмона?
Лиля прикусила ноготь. Тот наконец сдался и сломался. Но женщине было не до мелочей.
– Есть у меня одна идея, Ганц. Но лучше вы мне скажите, насколько я дура. А для начала…
Женщина встала и достала небольшую шкатулку. В ней были сложены все письма Джессимин Иртон к матери.
– Читайте.
Ганц пробегал их глазами. Откладывал в сторону, брал следующее… и когда он отложил последнее и поднял голову – Лиля увидела в его глазах тот же вопрос, что задавала и себе.
– Это – возможно?
– Вполне. Эдмон мог шантажировать графа – и тот…
– Насколько я поняла, Джайс готов был на все ради сестры и… детей. Чему тут удивляться. Мог ли у Эдмона быть компромат?
– Признания повитухи? Что-то такое… если и было – этого все равно не нашли. Ваше сиятельство…
– Ганц, это все должно остаться между нами. Сами понимаете – с таким знанием не живут.
Ганц отлично это понимал. И то, что Лиля – тоже понимает и будет молчать, заставило его чуть спокойнее вздохнуть. Не самоубийца же.
Он задумался. Нахмурился.
– Нет, что-то тут тогда с Ивельенами не складывается…
– Но Амалия…
– И что? У нас незаконные ничего не наследуют. Наоборот, никогда бы…
– А если Эдоард женился на Джессимин раньше, чем на Имоджин?
– Нет. Это уж вовсе невероятно. Но даже и тогда – Джес имеет право наследования, а Амалия нет. и бунт бы вспыхнул… нет.
