СРО - страница 6

– Нет. Я ― человек. Просто у меня поры сильно забиты, оттого и лицо кажется серым. Я тональным кремом пользуюсь, а сейчас он потек от жары.

– О чем ты говорил тогда, безумец, когда приплел пришельцев в разговор?

– Я с ними работал в цехах на железной дороге. Когда я был еще совсем мальчишка, отец определил меня в ремонтную бригаду на вагонный участок.

– Зачем? В Москве немало мест рабочих, достойных расы человечьей.

– Каприз упрямца. Отец не верил в успех СРО-проекта, а всех финансистов считал его приспешниками. Вот он и заставил меня работать в депо за то, что я против его воли поступил на экономический факультет.

Хлопотов вспомнил фразу, часто повторяемую отцом в подпитии: «Юношам, вместо того, чтобы считать чужие барыши и глядеть в звездные дали, нужно учиться крепче стоять на земле». Наглое похищение подтверждало правоту отца и насчет неустойчивости положения космического менеджера, и насчет изнанки СРО-процесса.

Но это теперь было очевидно, а десять лет назад студент экономфака Витя Хлопотов изучал биографии СРО-магантов и мечтал оказаться рядом с ними. Саморегулируемые организации (сокращенно ― СРО) зарождались полвека назад как профессиональные союзы коммерсантов. Организация профсоюзного движения среди бизнесменов происходила под пристальным взглядом правительства. Главари ассоциаций собирали дань со всех предприятий своей отрасли и часть прибыли несли депутатам и чиновникам, чтобы те принимали выгодные им законы и указы. Проработала эта штука не долго. Хлопотов не помнил, какой именно президент подписал соглашение о вступлении России во Всемирную торговую организацию, но помнил вывод, который был жирным шрифтом обозначен в учебнике: «ВТО погубило российскую промышленность, которая не выдержала конкуренции с захватившими рынок иностранными конкурентами».

Дальнейшую историю саморегулирования Хлопотов изучал уже в корпорации Охальника на курсах повышения квалификации. «Банкротство предприятий, по идее, должно было привести к развалу профессиональных ассоциаций. Нет производства ― нет промышленного лобби. Логично? Но заводы заросли таежным лесом, а СРО до сих пор процветают. Как так?» ― недоумевал Хлопотов, будучи СРО-шным новобранцем. Противоречие разрешилось, когда начальство посвятило его в секреты программы космической колонизации. За прозрение пришлось заплатить подпиской о неразглашении государственной тайны и возможностью выезжать за границу. Однако сегодня утром выяснилось, что за комфорт, обеспеченный господином Охальником ― ведущим игроком СРО-проекта, придется платить дороже.

– Не останавливай рассказ, я это не люблю. Ты начал про отца, продолжи!

Аматидис нахмурился, и Хлопотов тут же прервал размышления:

– Мама рассказывала мне, как взлетели первые ракеты, тогда они с отцом только начали встречаться. Он был чуть ли не единственным из ее знакомых, кто не радовался и не ликовал вместе со всеми. Папаша говорил, что челнок «Буран» тоже один раз слетал, а после этого по всей стране ввели талоны на продукты.

– Я сам отец, ― перебил Аматидис, ― и не могу понять, как любящий родитель мог сына своего в одну бригаду к нелюдям определить?

– Он называл это «пощупать жизнь». Предполагалось, что через тяжелый труд мне откроются истинные ценности, я отброшу ложные ориентиры и выучусь на инженера.

– Довольно странно это! Даже для меня.

– Да уж, батя был самодур, но мужик он был добрый ― с самого начала сочувствовал гуманоидам. Теперь это даже модно в либеральных кругах ― говорить о правах пришельцев. Но отец все видел по-своему, говорил, что между нами и ними нет никакой разницы: пока не пригнали переселенцев с других планет, принято было оскотинивать людей.