Дождь все еще льет без устали. Под козырьком соседней с нашей многоквартирки толкутся какие-то парни. Когда я прохожу мимо, они замечают коробку у меня под мышкой, но, видимо, никому из них не хочется мокнуть ради нескольких лотков с малоаппетитной соей, так что они не трогаются с места.
Поднимаясь по ступенькам к двери нашего дома, я вспоминаю о пушке у себя за поясом.
Сегодня вечером придется сделать еще кое-что.
* * *
Явстречаюсь с Эдди в грязном переулке между двумя жилыми башнями. Эдди покупает и продает практически все что угодно – оружие, лекарства, талоны в магазины за пределами КК, а также поддельные ИД-карты, которые иногда выдерживают проверку.
– Сколько у тебя патронов для этой штуки?
– Восемь фабричных и двадцать семь самодельных, – говорю я.
Эдди открывает барабан и крутит его уже в третий раз за время нашего торга. Мне почти больно видеть свою пушку в чужих руках. Я знаю, что никогда больше не дотронусь до нее, если сделка состоится.
– Они, конечно же, идут в комплекте, – говорит он.
– Естественно. Зачем мне пули без револьвера?
– Тридцать восьмой калибр есть у многих, – говорит Эдди. – Ты можешь продать патроны кому-то еще.
– Завтра я ухожу в армию. Мне некогда искать покупателей. Считай это пакетной сделкой.
– Пакетной сделкой, – повторяет Эдди. – Хорошо.
Он снова осматривает пушку и кивает:
– Два продуктовых талона и две унции сухой канадской. Хватит на неделю или больше, если не станешь делиться с кем попало.
Я качаю головой.
– Без травки. Меня вышвырнут, если тест покажет наркоту. Четыре продуктовых талона.
Эдди медленно трет подбородок большим и указательным пальцами. Я знаю, что он понял, чем ответить на мое предложение, как только я его сделал, но позволяю ему закончить ритуал.
– Три талона и десять таблеток – обычных лекарств, каких захочешь.
Я притворяюсь, что задумался.
– Три талона, пятнадцать таблеток, – говорю я.
– Заметано.
Эдди протягивает ладонь. Мы скрепляем сделку рукопожатием, и мой револьвер исчезает где-то под одеждой Эдди.
– Какие у тебя есть таблетки?
– Посмотрим, – говорит он. – Обезболивающие, антибиотики, от высокого давления, стимуляторы, немножко транков.
– Обезболивающие хорошие?
– Для головы и всякого такого. Если тебя подстрелят, – не пригодятся.
– Нормально, – говорю я. – Давай их.
Эдди копается в пальто, достает баночку с таблетками и отсчитывает пятнадцать штук мне в ладонь.
– Ну смотри, если они будут ненастоящими… – говорю я, ссыпая их себе в карман.
– Конечно, они настоящие, – говорит Эдди с легкой обидой в голосе. – У меня репутация, знаешь ли. Если кто получит подделку – он же больше ничего у меня не купит.
Он снова копается в кармане и эффектно, как выигрышную карточную комбинацию, предъявляет мне три продуктовых талона.
– Рад иметь с тобой дело, – говорит он, пока я убираю талоны.
– Еще увидимся, Эдди, – говорю я, зная без всякого сомнения, что этого никогда не случится.
* * *
Когда я вхожу в квартиру, мама отрывается от сетевого шоу.
– Как все прошло?
– Бестолково, – отвечаю я.
Подхожу к столу в общей комнате и высыпаю на него горсть таблеток. Мама осматривает их и поднимает бровь.
– Ничего противозаконного, мам, – говорю я. – Просто немножко болеутоляющих. Тебе должны пригодиться, для зубов.
Она наклоняется и собирает таблетки.
– Где ты достал их, Эндрю?
– Обменял кое-что.
Достаю из кармана продуктовые талоны и кладу перед мамой. Она наклоняется, чтобы их осмотреть, и закрывает рот руками.
