Советская наука и техника дали перед войной великолепные образцы танков и артиллерии. Но массовое производство всего этого не было налажено, и мы начали перевооружение армии по существу в самый канун войны. В результате этого в момент нападения врага на советскую землю у нас не оказалось в нужных количествах ни старой техники, которую мы снимали с вооружения, ни новой техники, которую собирались вводить…»[163]
«…в первые же часы и дни противник истребил в наших пограничных районах огромное количество авиации, артиллерии, другой военной техники…»[164]
Очень лукавил Никита Сергеевич.
Во-первых, наша промышленность могла обеспечить Красную Армию многим, но ещё не всем. Сталин это понимал и делал всё возможное, чтобы в 1941 году войны избежать, чтобы получить лишний год мирного развития для усиления экономического потенциала страны.
Во-вторых, оказывается, наша промышленность не была по-настоящему мобилизована для выполнения оборонных задач. Да ведь наша «оборонка» работала в мобилизационном режиме уже с 1931 года! Вспомним, какие задачи поставил тогда перед экономикой товарищ Сталин:
«Иногда спрашивают, нельзя ли несколько замедлить темпы, придержать движение. Нет, нельзя, товарищи! Нельзя снижать темпы! Наоборот, по мере сил и возможностей их надо увеличивать. Этого требуют от нас наши обязательства перед рабочими и крестьянами СССР. Этого требуют от нас наши обязательства перед рабочим классом всего мира.
Задержать темпы – это значит отстать. А отсталых бьют…
Мы отстали от передовых стран на 50–100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в десять лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут»[165].
А по Хрущёву получается, что рабочий класс не вкалывал у станка, а «козла забивал».
В-третьих, если у нас было мало военной техники, то почему же немцы уничтожили в пограничных районах «огромное количество авиации, артиллерии» и т. д. Откуда всё это взялось?
В-четвёртых, почему перевооружение Красной Армии началось «в самый канун войны»? Потому что наши вооруженцы из наркомата обороны, и в первую очередь – маршал М.Н. Тухачевский, плохо представляли поля будущих сражений и, соответственно, внедряли в войска неперспективную технику. Вот и пришлось с 1938 года, буквально на ходу, работать над новыми типами самолётов, танков, артиллерийских систем. Самое активное участие в создании новых вооружений принимал И.В. Сталин. Благодаря упорному труду сотен и тысяч специалистов, прогрессивные типы оружия были разработаны, испытаны и поставлены на конвейер до начала войны.
Свидетельствует А.И. Шахурин, нарком авиационной промышленности: «К осени 1940 года удалось не только отобрать образцы самолётов, но и внедрить в серийное производство. Выбор пал на самолёты Горбунова, Лавочкина и Гудкова, Микояна и Гуревича, Яковлева, Ильюшина, Туполева, Петлякова. Война показала, что выбор был правильным»[166].
В-пятых, самое главное. Количество оружия далеко не всегда приносит в бою успех. Ведь ещё Александр Васильевич Суворов наставлял: «Воюют не числом, а умением». Насыщенность вооружением, его качество, безусловно, играют большую роль. Но такую же роль имеет и правильное, грамотное использование военной техники.
В предвоенные годы высокопоставленные руководители Красной Армии были загипнотизированы количественной стороной военной мощи вооружённых сил. Они считали, что если наши цифры превышают аналогичные показатели армий капиталистических стран – это абсолютная гарантия безопасности СССР.
