***
– Зарина, а что такое водоход? – поинтересовался Ларри, когда путешественники, покинув дворец, зашагали к южной части города, где, по уверениям королевы, их уже должны были ждать.
– Не знаю. Транспорт, надеюсь, – ответила ему девушка.
– А почему у ваших воительниц такие странные причёски? – вдруг поинтересовался Апион. Ларри невольно обернулся: до этих пор бывший преступник держался так незаметно, что паладин уже успел забыть о нём.
– Странные? – не поняла Зарина.
– Гиперборейские аристократки тоже любят поиздеваться над своими волосами, но мне ещё не приходилось видеть, чтобы каждую прядь красили в собственный цвет.
– Ах, это! – рассмеялась намейра. – Так это не краска, а их естественный окрас. У нас женщины с многоцветными волосами – не редкость.
– Расскажи лучше о королеве, – нахмурился Элиддин. – Ей вообще можно доверять?
– Да, мне тоже не понравились её «дружелюбные» улыбочки, – недовольно поморщился Ларри. – Она выглядела как кошка, сожравшая крынку сметаны.
Зарина задумалась.
– Полагаю, что можно, – наконец ответила намейра. Прозвучало это не слишком уверенно. – Но должна предупредить: правящие дома постоянно интригуют, пытаясь увеличить своё влияние. И нам ни в коем случае нельзя влезать в здешние политические игры, в противном случае мы рискуем застрять на этом острове до конца жизни. Размаху местных интриг позавидовал бы даже Азиз Шакир.
Тени интриг
Водоход действительно оказался видом транспорта, только весьма экзотичным. Спустившись к реке, путешественники увидели пару гигантских насекомых, внешне напоминающих водяных клопов. Они лениво покачивались на волнах, плавно перебирая лапами. На спине переднего (чуть более крупного) «клопа» устроилась крайне недовольная намейра. Похоже, её только что разбудили, да и плыть в Тааневер по такой духоте ей явно не улыбалось.
– Явились? – недружелюбно процедила она, сверкая злющими жёлтыми глазищами. – Устраивайтесь, – кивок в сторону насекомых. – Королева велела доставить вас в Таанавер.
– Пожалуй, начнём с размещения зверей, – предложил Элиддин. – Руханнур, прошу!
Фыркнув, дракон запрыгнул на водоход. Насекомое коротко булькнуло и плавно осело под тяжестью ящера, полностью скрывшись под водой – к счастью, неглубоко. Мизрахийский танин, которому вода теперь почти доставала до брюха, немедленно разворчался.
– Это что ж, мне почти сутки мокнуть?! Тогда зачем, спрашивается, нам это шестиногое, если и так почти вплавь придется?
– Можешь плыть, если так хочется! – разъярённо прошипела намейра-погонщица. – Но вообще-то водоход и вторую зверюгу выдержит, а когда поплывём, усадка уменьшится.
Гидра мрачно рассматривала «клопа», который мало того, что затонул, так ещё и мерно покачивался, угрожая сбросить танина. Вдобавок пара драконов хоть и помещалась на водоходе, но едва-едва.
– Сссс! Хоссяин! Рассрешшите мне плыть бесссс этого насссекомого! Прошшшу вассс! Путешшесссствие в обнимку ссс жшшелтой ящшшерицей будет бессссить меня!
– Плыть? Мирида, ты уверена, что сумеешь плыть вровень с водоходами, да ещё так долго?
– А я вообще не слышал, чтобы драконы умели плавать! – встрял Руханнур. – Эли, это я к тебе обращаюсь. Вроде как тонкий намёк.
– Мошшет, всякая огнедышшшащшшая шшшваль и не плавает, но вода – нашшша родная стихия, – выдала гидра.
– Ладно, Мирида, плыви, – согласился Ларри, а про себя подумал, что общение с танином плохо действует на гидру: у неё начинает прорезываться ехидство и какое-то нездоровое чувство юмора.
