Самым дешевым и верным способом проведения такой кампании оказался расстрел. Когда правительство Керенского предложило восстановить смертную казнь для дезертиров, большевики громко протестовали, но в феврале 1918 г., пробыв у власти всего три месяца, они письменно дали ЧК право расстреливать своих жертв без санкции свыше, без обвинения, без суда. Власть над жизнью или смертью любого гражданина воодушевила ЧК: она стала развиваться как грибковое заболевание. К июню 1918 г. каждая область, каждый район, где правил Совет рабочих и солдат, организовали свою собственную чрезвычайную комиссию. Их компетенция была неопределенной и почти неограниченной: контрразведка, контроль над буржуазией, насильственное осуществление советских указов; их характер зависел от местных личностей и настроений. Только через годы, когда войска белых отступили от Центральной России, эти часто варварские и непредсказуемые (иногда более умеренные, если находились под контролем эсеров или умеренных марксистов-небольшевиков) органы подчинились московской власти Дзержинского.
Те большевики-дипломаты, кто, подобно Адольфу Иоффе, пытался представлять за границей советское правительство как цивилизованное государство, были смущены самоуправством и насилием ЧК. 13 апреля 1918 г. Иоффе призвал Петроградское бюро отменить ЧК, ссылаясь на то, что «комиссии Урицкого и Дзержинского более вредны, чем полезны, и в своей деятельности применяют совершенно недопустимые, явно провокационные приемы…» (11). Даже пробольшевистские юристы были в ужасе: 12 июля В. А. Жданов, который в 1903 г. защищал убийцу великого князя Сергея Александровича, написал протест профессору Владимиру Бонч-Бруевичу, близкому знакомому Ленина:
«Отсутствие контроля, право решения дел, отсутствие защиты, гласности и права обжалования, допущение провокаций неизбежно приводят и будут приводить комиссию к тому, что в ней совьют гнездо люди, которые под покровом тайны и безумной бесконтрольной власти будут обделывать свои личные или партийные дела. И практика комиссии подтверждает все это. Я утверждаю, что деятельность ЧК необходимо будет являться сильнейшим дискредитованием советской власти» (12).
Незадолго до своей смерти два патриарха русской литературы и мысли, Владимир Короленко и князь-анархист Петр Кропоткин, красноречиво протестовали против смертной казни. Всё попусту: за Дзержинским осталась власть над жизнью и смертью.
По мере того как ЧК становилась централизованным учреждением, она раздроблялась, превращаясь в сложный организм, который распространился по всей стране. ЧК заведовала контрразведкой и контролировала вооруженные силы; осуществляла надзор за железными дорогами и перлюстрировала письма и телеграммы; разоружала политических противников, включая членов других левых партий; боролась с саботажем и диверсиями; руководила иностранной разведкой. Из горстки петроградских партийных работников, солдат и матросов ЧК разрослась за два года и стала армией из 20 000 вооруженных мужчин и женщин очень разнородного происхождения, объединенных лишь убежденностью в собственной правоте и чувством безнаказанности. Их вдохновляла скорее паника, чем энтузиазм. В Петрограде, под истеричным управлением Григория Зиновьева, чекистские начальники сменялись почти каждый месяц, каждый новый шеф доказывал, что он еще более беспощаден, чем предыдущий. Чекисты переутомлялись: средний следователь вел не меньше ста дел.
