Сталин. После войны. Книга 2. 1949–1953 - страница 2

– Но в 1955 году было всего лишь принято постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР о борьбе с архитектурными излишествами…

– Это повод.

– Повод для чего?

– Для разгрома градостроительной науки и архитектуры. Хрущ (Н. С. Хрущев. – Ред.), как выпьет, рвался к микрофону, потом его выступления публиковались в подчищенном виде, но мы сами слышали, как он говорил: пусть архитекторы Бога благодарят, что сейчас времена другие, а то бы им нашлось занятие за Полярным кругом… В 1955 году разгромили московскую архитектуру, разгром начался и в Ленинграде. Всю группу ведущих архитекторов… от реальной работы отстранили… Постепенно люди из второго ряда стали преподавать. Сразу резко стал падать уровень архитектурного образования. К концу 1950-х разгром архитектуры был уже всесоюзный, тотальный.

– Неужели при Сталине архитекторы не были исполнителями партийных директив?

– При Сталине архитекторы были единственной профессией, которая не сидела. Вы мне не назовете ни одного архитектора, который бы подвергся репрессиям в сталинское время. Я вам назову двух. Мержанов, очень талантливый человек, личный архитектор Сталина, он занимался только архитектурой, но он находился на казарменном положении, то ли он сидел, то ли нет. И Николай Евгеньевич Лансере. Я работал с его дочерью Натальей Николаевной, она мне много рассказывала. Он выиграл конкурс проектов памятника Колумбу на каком-то из Больших Антильских островов. И получил премию 173 тыс. долларов. По тем временам – умопомрачительные деньги. И отказался перевести их в СССР. Но он не сел, его взял к себе Ной Абрамович Троцкий, который был главным архитектором НКВД, и Лансере просто жил в Большом доме, у него была мастерская, он там работал. Наталья Николаевна каждый день приходила к нему, работала там. Считается, что фактически он сидел. Только два человека, а больше никто.

– И после смерти Сталина архитектурная корпорация утратила свое влияние?

– Разгромлена была. Полностью разгромлена».

В своем рассказе Э. В. Кондратович упомянул Мержанова. Настоящее имя этого архитектора – Мирон Иванович Мержанян, он был армянином[9]. Он вошел в пятерку лучших архитекторов страны в 1929 году, когда выиграл в конкурсе на проект санатория РККА в Сочи, ставшего позднее символом города. В 1931 году Мержанов сдал Сталину его «Зеленую дачу» в Сочи, которая понравилась тому своей простотой и функциональностью. При начале работы Сталин высказал одно-единственное пожелание: «Только чтоб не было фонтанов»[10].

Мержанов становится главным архитектором ВЦИК, принимая на себя ответственность за довоенный Генеральный план реконструкции Москвы 1935 года[11]. По воспоминаниям сына архитектора, Бориса Мержанова, Сталин… всё время переводил разговор на оформление помещения для заседаний будущего Верховного Совета. Немного погодя вождь дал задание использовать под зал заседаний Андреевский и Александровский залы Большого Кремлёвского дворца: «Наш парламент должен заседать только в Кремле!»

И за работой Мержанова следил весьма внимательно, контролируя каждый шаг, из-за чего между Сталиным и Мержановым возникали трения. Так, одобрив цветовое сочетание мебели в зале и президиуме (полированный орех и зелёный сафьян), Сталин заявил, что сафьян надо заменить на дерматин. «Но отечественный дерматин для этого не годится, а американский стоит дороже, чем русская натуральная кожа!» – ответил Мержанов. На что вождь строго сказал: «Не в деньгах дело. Это первый в истории рабоче-крестьянский парламент. Делайте из американского дерматина».