Сталин. Том 1. Парадоксы власти. 1878–1928. Книги 1 и 2 - страница 15
Бесо отправил сваху, чтобы она добилась для него руки Кетеван (Кеке) Геладзе, которая предстает в описаниях стройной красивой девушкой с каштановыми волосами и большими глазами [55]. Она тоже имела среди своих предков крепостных и тоже стремилась к лучшей доле. Ее фамилия часто встречалась в южной Осетии, и этот факт повлек за собой предположения о том, что в ней, как и в Бесо, текла осетинская кровь, хотя ее родным языком был грузинский. Отец Кеке, каменщик и крепостной, работавший садовником у богатого армянина и живший в деревне поблизости от Гори, был женат на такой же, как он, крепостной крестьянке, но, судя по всему, скончался незадолго (или сразу после) рождения Кеке. Мать Кеке позаботилась о том, чтобы девочка научилась читать и писать; в то время среди грузинок было очень немного грамотных. Но затем мать Кеке тоже умерла, и девочку воспитывал брат матери, тоже крепостной. Крепостное право в Грузии было очень причудливым даже по стандартам лоскутной Российской империи: в крепостных у главных грузинских аристократов могли состоять мелкие дворяне и священники, а священники могли владеть мелкими дворянами. Отчасти так сложилось потому, что царское правительство с немалым уважением относилось к обширному грузинскому дворянству, на которое приходилось 5,6 % грузинского населения, в то время как доля дворян по империи в целом составляла всего 1,4 %. Отмена крепостного права на Кавказе началась тремя годами позже, чем в остальной империи, в октябре 1864 года. Примерно тогда же семья Кеке перебралась из деревни в Гори. «Каким радостным было это путешествие! – делилась она под конец жизни своими воспоминаниями с интервьюером. – Гори был украшен к празднику, людские толпы колыхались подобно морю» [56]. Геладзе получили свободу, но теперь им предстояло как-то устраивать новую жизнь.
Бракосочетание Бесо и Кеке, состоявшееся в мае 1874 года в горийском Успенском соборе, отмечалось, как принято в Грузии, с большой помпой, и сопровождалось шумным, показным шествием через весь город [57]. Одним из шаферов у Бесо был его благодетель Яков Эгнаташвили. Говорят, что отец Христофор Чарквиани, тоже друг семьи, так красиво пел на церемонии венчания, что князь Яков по-царски одарил его десятью рублями. Бесо, подобно большинству грузин – и грамотных, и неграмотных, – мог цитировать отрывки из написанной в XII веке эпической поэмы Шота Руставели «Витязь в тигровой шкуре», в которой рассказывается, как три благородных друга спасают девушку, принуждаемую к браку. Бесо, как и положено настоящему кавказскому мужчине, любил наряжаться в длинную черкеску, перепоясанную кожаным поясом, и шаровары, заправленные в кожаные сапоги. Правда, было известно, что он пропивал часть своих заработков; но опять же, согласно местным обычаям, его клиенты нередко расплачивались с ним домашним вином. Впрочем, при всех его типичных изъянах Кеке рассматривала брак с кустарем как шаг вверх. «Среди моих подруг он считался очень популярным молодым человеком и все они мечтали выйти за него замуж, – вспоминала она в интервью. – Мои подруги едва не полопались от зависти. Бесо был завидным женихом, настоящим грузинским рыцарем, обладателем красивых усов, очень хорошо одетым – и в нем чувствовалась та особая утонченность, что свойственна горожанам». К этому она добавляла, что Бесо мог быть «необычным, странным и угрюмым», но вместе с тем «умным и гордым». «Среди моих подруг, – резюмировала Кеке, – я оказалась самой желанной и красивой девушкой»
Похожие книги
