Сталин. Том 2. В предчувствии Гитлера. 1929–1941. Книги 1 и 2 - страница 113

По сути, Берия стал легендарной личностью. Его первый главный начальник – Соломон Могилевский, председатель закавказского ОГПУ, погиб в таинственной авиакатастрофе, причину которой так и не смогли установить три отдельные следственные комиссии [976]. Его следующий босс – Иван Павлуновский на служебных заседаниях умолял своего заместителя Берию прекратить интриговать против него [977]. Сталин заменил Павлуновского Реденсом, поляком, не знавшим никаких кавказских языков и незнакомым с кавказскими кадрами. Ранним утром 29 марта 1931 года пьяный Реденс ушел с вечеринки по случаю дня рождения Берии на частной квартире, не взяв с собой телохранителей. Он направился к молодой сотруднице ОГПУ, которая прежде уже отвергла его ухаживания, и попытался вломиться к ней, но соседи вызвали милицию, которая арестовала пьяного дебошира. Его личность была установлена только в участке. Известия об унижении Реденса разошлись с поразительной быстротой. Берия сразу же позвонил Сталину, который перевел Реденса в Белоруссию (а вскоре после этого – на Украину). Сталин якобы был в восторге от того, как ловко Берии удалось скомпрометировать незадачливого свояка диктатора [978]. Берия был назначен главой закавказского ОГПУ, получив под свое начало Азербайджан, Армению и Грузию, включая Абхазию [979]. По случаю десятилетия грузинского отделения ОГПУ Менжинский отмечал, что Берия отличался способностью «с исключительным чутьем всегда отчетливо ориентироваться и в сложнейшей обстановке» [980].

У Лакобы, который был на шесть лет старше Берии, имелось все, чего не было у этого молодого сотрудника советской тайной полиции: героические подвиги времен революции и Гражданской войны, колоссальная популярность в массах и тесные связи со Сталиным [981]. Однако отпуска, которые Сталин проводил на юге, были омрачены локальными склоками эпических масштабов: грузины против армян, грузины против грузин. Сталин видел их причину в способности местных жителей апеллировать к Орджоникидзе и писал Кагановичу: «Если не вмешаемся в дело, эти люди могут по глупости загубить дело» [982]. Орджоникидзе выступал за то, чтобы во главе грузинской партийной организации вновь был поставлен его протеже Мамия Орахелашвили (обладатель университетского диплома, о котором мечтал Берия), в то время как Лакоба выдвигал Берию (которому он послал пересказ своего разговора со Сталиным и Орджоникидзе) [983]. Лакоба устроил трехдневный визит Берии в Абхазию, во время которого тот встретился со Сталиным [984]. Вскоре Берия был назначен первым секретарем Компартии Грузии и одновременно вторым секретарем Закавказского крайкома (подчинявшимся Орахелашвили) [985]. Теперь он не нуждался в посредниках, чтобы встречаться со Сталиным во время отпусков диктатора [986]. Летом 1932 года Берия стал втихомолку настраивать диктатора против Орахелашвили [987]. Последний умолял Сталина и особенно Орджоникидзе, чтобы его освободили от должности как номинального начальника Берии [988].

Ничто не терзало Сталина сильнее, чем подозрение, что провинциальные функционеры саботируют директивы центра, но у себя на родине он нашел человека, беспрекословно исполнявшего все приказы. «Берия производит хорошее впечатление, – писал Сталин Кагановичу (12.08.1932). – Хороший организатор, деловой, способный работник». Кроме того, Сталин ценил соперничество Берии с Орджоникидзе и грузинской старой гвардией. «Присматриваясь к закавказским делам, все больше убеждаюсь, что в деле подбора людей Серго – неисправимый головотяп», – делал вывод Сталин. Каганович отвечал ему (16.08): «Берия был у меня. Действительно, он производит очень хорошее впечатление крупного работника»