Сталин. Том 2. В предчувствии Гитлера. 1929–1941. Книги 1 и 2 - страница 41

Кроме того, диктатор не спускал глаз с Михаила Калинина, пользовавшегося большой популярностью из-за своего крестьянского происхождения и роли церемониального главы государства (председателя ЦИКа) [287]. На заседаниях Политбюро Калинин время от времени позволял себе голосовать против Сталина (например, в случае закрытия столовой Общества старых политкаторжан). Орджоникидзе как глава партийной Контрольной комиссии получил из архивов царской полиции материалы о том, что Калинин, как и Ян Рудзутак, находясь в заключении, выдавал других товарищей из рядов подполья, которые тоже были арестованы [288]. После этого лица, обвиненные в принадлежности к сфабрикованной Трудовой крестьянской партии, в тюрьме давали показания о том, что намеревались включить Калинина в новое правительство. Молотов не решался обнародовать это признание. «Что Калинин грешен, – в этом не может быть сомнения, – утверждал Сталин (23 августа), стремясь сузить Калинину возможности для своеволия. – Обо всем этом надо обязательно осведомить ЦК, чтобы Калинину впредь не повадно было путаться с пройдохами» [289].

Проявляя заботу о своей личной власти, Сталин занимался и вопросом о финансировании индустриализации. «Нам остается еще 1–1,5 месяца для экспорта хлеба: с конца октября (а может быть и раньше) начнет поступать на рынок в массовом масштабе американский хлеб, против которого нам трудно будет устоять», – предупреждал он Молотова (23 августа). – «Еще раз: надо форсировать вывоз хлеба изо всех сил» [290]. Сталин требовал продавать хлеб, несмотря на то что мировые цены на зерно в 1929 году упали на 6 %, а в 1930 году – еще на 49 %. (Во многих странах скапливались запасы хлеба, эквивалентные его годовому экспорту.) При этом цены на промышленное оборудование оставались более или менее стабильными, вследствие чего в 1930 году для ввоза одного станка нужно было вывезти вдвое больше советского хлеба, чем в 1928 году [291]. «Найдутся мудрецы, которые предложат подождать с вывозом, пока цены на хлеб на междун[ародном] рынке не подымутся „до высшей точки“, – предупреждал он Молотова в письме от 24 августа. – Таких мудрецов немало в Наркомторге. Этих мудрецов надо гнать в шею, ибо они тянут нас в капкан. Чтобы ждать, надо иметь валютн[ые] резервы. А у нас их нет… Словом, нужно бешено форсировать вывоз хлеба» [292].

В итоге СССР вывез чуть более 5 миллионов тонн хлеба при средней цене всего 30 рублей за тонну (вдвое меньше, чем в 1926 году); это дало стране 157,8 миллиона инвалютных рублей, что немногим превышало 80 миллионов долларов [293]. Но если советский хлеб в 1928 году фактически не был представлен на мировом рынке, то еще до конца 1930 года доля Советского Союза на этом рынке превысила 15 % [294].

Сталин по-прежнему утверждал, что экономические проблемы в капиталистическом мире лишь усиливают зависимость Польши, Финляндии и Прибалтийских государств от империалистических держав, которые рассматривают эти страны как плацдармы для нападения на Советский Союз. На самом деле польское правительство втайне ответило отказом на настойчивые призывы украинского националистического движения в Польше напасть на Советский Союз, судя по всему, находясь под впечатлением от советских военных мероприятий на границе