Василевский прибыл для обсуждения обстановки и ждал решения.
Ну что ж, оно вытекало из обстановки. Враг ослабил нажим на Калининский фронт, точнее на часть Калининского фронта, поскольку не имел намерения наступать строго в восточном направлении. Замысел определился – удар будет нанесён в юго-восточном направлении. Задачи 30-й армии на этом этапе отличались от задач Калининского фронта.
– Это нехорошо, что такое важное направление находится между зонами ответственности двух фронтов, – выслушав Василевского, проговорил Сталин и уточнил: – Для Конева это левый фланг, для Жукова – правый.
– Так точно, товарищ Сталин, Рокоссовскому и на Волоколамском шоссе дел хватает, а тут ещё Ленинградское добавляется, а фланг не прикрыт. Обходят его с правого фланга.
– Тогда вот что… Тридцатую армию срочно передать Западному фронту! – спокойно, но твёрдо распорядился Сталин. – Тем более, как вы сообщили, товарищ Рокоссовский уже приказал генералу Захарову объединить в отдельную группу те войска обеих армий, которые действуют разрозненно в районе Клина.
– И это будет очень правильно, товарищ Сталин, – заметил Василевский. – Коневу Ленинградским шоссе несподручно заниматься. Это дело Западного фронта.
Сталин отошёл от карты, остановился у своего рабочего стала и решительно заключил:
– Отдайте приказ немедленно!
Наши части и соединения едва держались. 30-я армия понесла большие потери, и передача её в состав Западного фронта не столько усиливала фронт, сколько позволяла организовать взаимодействие с её остатками.
В 107-й стрелковой дивизии в боевом строю оставалось около 300 человек, а в 58-й танковой дивизии не было ни одного танка. Враг не только создал угрозу Клину, но его танковые соединения стали быстро обходить с севера части 16-й армии. Тем не менее генерал Захаров сумел организовать оборону.
Несмотря на то что и на левом фланге армии обстановка была немногим легче, Жуков приказал Рокоссовскому срочно выехать в Клин. С командующим поехал и член военного совета армии дивизионный комиссар Лобачёв, выпускник 1-й Объединённой командной школы им. ВЦИК, как называлось в 1923 году Московское Краснознамённое пехотное училище.
Эх, чуточку бы раньше, укрепив левый фланг шестнадцатой путём занятия неприступного рубежа по восточному берегу Истринского водохранилища, выделить резервы и заняться правым флангом!
Уже после войны в своих мемуарах Константин Константинович Рокоссовский напишет:
«Прибыв на место, мы могли только констатировать, что удержать город нельзя. Нужно было думать об организации сопротивления врагу с целью задержать его продвижение на Дмитров и Яхрому. А такая угроза назревала. Я приказал Малинину прислать в район Клина генерала Казакова с артиллерией для борьбы с танками. Но утром 23 ноября мне сообщили о занятии противником Солнечногорска. В этой обстановке нельзя было нам с членом Военного совета оставаться на фланге. Надо было перебраться к центру армии, чтобы более оперативно управлять войсками, не допустить прорыва фронта».
Оставалось надеяться на то, что Ставка не оставит в беде, что Сталин и здесь проявит мудрость полководца и найдёт выход из положения.
Рокоссовский был уверен, что Сталин знал о создавшемся положении на правом фланге Западного фронта. Доискиваться до причин случившегося было не время. Нужно спасать Москву, ведь угроза со стороны Клина и Солнечногорска стала более чем реальной.
