Сталин жил в нашей квартире. Как травмы наших предков мешают нам жить и что с этим делать - страница 6

Подростки, которые живут и воспитываются в родной семье, часто фантазируют, что они не родные дети своих родителей. Нечто вроде: «Откуда у таких обыкновенных родителей я, такая необыкновенная?» (Подросткам на самом деле крайне важно осознать свою индивидуальность и уникальность, и, как известно, они максималисты.) Дочери никто не раскрывал тайну ее появления в семье, но если родители почувствовали, что она о чем-то догадалась, то уловили это очень правильно. Точнее, дочь даже не догадалась, а тоже почувствовала. И наверняка уже не раз. Вот кто-то из знакомых/соседей рассматривает родителей, девочку и спрашивает: «На кого же она у вас похожа?» Дочь в этот момент бессознательно улавливает замешательство родителей, которые неловко шутят и меняют тему разговора. Также она могла замечать, не задумываясь об этом всерьез, что в семье нет ее фотографий до определенного возраста.

Большинство людей знает, хотя бы немного, о том, как они появились на свет. Были ли вы планируемым, ожидаемым ребенком – или случайным? Родились днем или ночью? Родители хотели мальчика или девочку? Кто забирал вас с мамой из роддома? Если же вам совсем ничего не известно об обстоятельствах своего появления на свет, всегда можно спросить и получить спокойный ответ, без каких-либо замешательств. Родители же приемного ребенка, скорее всего, испугаются и растеряются. Ребенок, возможно, даже не осозна ет этого, но почувствует связанное с темой напряжение. Ситуации подобного рода также будут рассматриваться в этой книге. Дети репрессированных часто не знали о судьбе своих настоящих родителей, а их внуки сплошь и рядом не знают, кем были их дедушки и бабушки.

Стресс, испытываемый всеми членами семьи, где есть семейная тайна, – не единственная возможная трудность. Есть и другие. Упомяну еще об одной, весьма значительной: у ребенка, растущего в такой семье, возникают проблемы с восприятием реальности, с ориентированием в жизни и повседневных контактах. Вспомним мальчика, не знающего о том, что его отец употреблял наркотики. Конечно, сын видел много вещей, не обозначаемых словами. Представим, что однажды он оказался в компании парней старше него, у которых какой-то странный, но привычный для него взгляд, расширенные зрачки или невнятная речь. Компания почему-то становится очень привлекательной для подростка, он чувствует в ней что-то родное… Мальчик может не понимать, что старшие парни напоминают ему потерянного отца, которого он любил. Если бы наркомания отца не была для сына тайной и он понимал бы, что видит признаки той же болезни, риск оказаться втянутым в компанию наркоманов для него был бы ниже.

Мать в этой ситуации можно понять: скрывая правду, она хочет сделать «как лучше». Но есть и другая причина: она боится, что тайна окажется невыносимой для сына, и не знает, как ее сообщить. Ей и самой невмоготу говорить об этом. И сын, скорее всего, не осознавая, хорошо это чувствует – и тоже молчит. На самом деле желательно, хотя это и очень трудно для мамы, объяснить, что, к сожалению, папа был серьезно болен (ведь наркомания – болезнь) и что это действительно очень печально. Так мальчик получил бы разрешение горевать о потерянном отце, понимая, что это нормально, и принимая свои чувства. На таком фоне предупреждение об опасности наркотиков и вообще обсуждение темы наркотиков не вызывали бы у ребенка такого отторжения. Он был бы лучше понят и принят мамой со своими чувствами и вместе с тем лучше защищен в случае встречи с «плохой компанией».