Верховный ареопаг. – Мы все выпьем за успех доблестной 6-й армии Паулюса на берегах Волги. За полный, окончательный разгром коммунистического жидовского гнезда и тотальное уничтожение красной заразы!
В Дубовом зале, будто взорвалась противопехотная мина. Гробовая тишина и…Стулья воинственно загрохотали по паркету. Вершители судеб с широкими двойными лампасами на галифе, сверкая Железными, Рыцарскими крестами, звёздами, аксельбантами и золотыми плетёнками погон на парадных генеральских мундирах, все как один, вытянулись во фронт перед своим неподражаемых фюрером.
А он, возликовав от собственной архиисключительности, от своей невероятной силы духа и гипнотического, астрального дара повелевать миллионами, в экстазе вскинул руку в нацистском приветствии и истерично хлестнул:
– Зиг!
– Ха-айль! – восторженным рёвом гремел зал.
– Зиг!!
– Ха-айль!
– Зиг!!
– Ха-а-айль!!!
Фельдмаршалы пили за Великую Германию, своего вождя и за прославленных боевых генералов, входивших в 6-ю армию Фридриха Паулюса, который блокировал Сталинград с запада и готовился предпринять сокрушительное наступление для захвата города и уничтожения большевистских орд.
– За ΙV корпус генерала Йенеке! И VΙΙΙ – Гетца!
– За бесстрашного генерала Хубе и его XΙV танковый корпус!
– Браво, господа! За XΙ корпус везунчика Штрекера!
– За LΙ корпус Зейдлитц – Курцбаха!
– ОДИН НАРОД, ОДНА ИМПЕРИЯ, ОДИН ФЮРЕР! Слава Тысчелетнему Рейху! Хайль Гитлер!
– Зиг!
– Хайль!
– Зиг!!
– Хайль!!
– Зиг!!!
– Ха-а-айль!!!
* * *
– Нет, нет…Здесь плохой обзор, барон. Никуда не годится, – генерал Хубе категорично покачал головой. Приобнимая командира ударного танкового батальона фон Дитца и, похлопывая его по спине, предложил: – Пойдёмте, посмотрим вашу позицию, штандартенфюрер, вон с той высотки, пока она цела.
Они обходили полуподвальный этаж, в окружении шести автоматчиков СС. Из тёмной глубины подвала, едва озаряя бетонные ступени, исходил оранжевый зыбкий отблеск. В бетонном подземелье, защищённые от бомб и снарядов, отдыхали автоматчики штурмовой бригады оберштурмбанфюрера Хорста, горели русские трофейные печки – «буржуйки», открывались шведские консервы, резалось сало-хлеб, варилась гороховая похлёбка. Её дымный запах вместе с малиновыми отсветами очага достигал позиций.
По приказу командующего генерала Паулюса, все захваченные немецкими войсками: улицы, заводы или цеха, жилые, административные здания и прочие объекты, – были превращены в сплошную цепь мощных укрепрайонов и узлов обороны. Буквально перед каждым домом, на каждой улице – переулке с немецкой педантичностью были раскинуты густые сети минных полей, и многозарядные заграждения из колючей проволоки…
Исклёванные осколками – пулями, изглоданные снарядами и минами стены домов, чердаки, люки подвалов, трансформаторные будки, железнодорожные депо и насыпи, – положительно всё было приспособлено для обороны; всюду и насыпи, – положительно всё было приспособлено для обороны; всюду чернели пулемётные амбразуры, снайперские гнёзда, танковые и орудийные стволы, готовые в любой момент извергнуть кинжальный огонь.
Немецкие инженеры – сапёры предусмотрели все мелочи. Даже воронки из-под снарядов, бомб и крупных мин на переднем крае они накрыли листами железа, что бы идущие в контратаку иваны не могли в них укрыться от перекрёстного и лобового огня. Проёмы выбитых окон и дверей были обтянуты проволочными сетками, что бы брошенная врагом граната или бутылка с зажигательной смесью не пролетала внутрь, а отскакивала обратно. Все опорные заставы, узлы и коммуникационные линии – пути сообщения, связывающие районы расположения 6-й армии с её базами, командными пунктами и тыловыми районами, пути сообщений с военными аэродромами, бункерами, – были связаны ходами сообщений с контрольно-пропускными пунктами, траншеями, вырытыми в полный профиль, а местами и уходящими под землю.
