Все прошло как по маслу. Это был мой первый криминальный сценарий, в котором действовали другие, и я до сих пор этим горжусь. В назначенное время я был в универмаге возле прилавка с леденцами, старательно делая вид, что не замечаю шпиков, которые, в свою очередь, делали вид, что не обращают внимания на меня. Небрежным движением я положил книгу возле леденцов и нагнулся, чтобы завязать шнурок на ботинке.
– Попался! – заорал самый дюжий из детективов, ухватив меня за шиворот.
– Что, доигрался?! – ухмыльнулся второй, забирая книгу.
– Эй! – прохрипел я, поскольку воротник сильно сдавил мне горло. – Ты что?! Отдай «Историю», знаешь, сколько моя матушка сплела ковриков из иголок свинобраза, чтобы наскрести семь долларов на книгу!
– Учебник? – осклабился бугай. – Знаем мы, что это за учебник.
И рывком раскрыл книжку. До сих пор приятно вспомнить выражение его лица, когда он увидел там нормальные страницы.
– Меня подставили! – заверещал я и вырвался на свободу. – Я знаю кто! Это тот воришка, что тырит конфеты! Это Вонючка, вон он, держите его, пока не смылся!
У Вонючки челюсть так и отвисла, когда детективы кинулись к нему. Из его сумки вытряхнули содержимое, и лжекнижка раскрылась, вывалив на пол леденцы.
Прелесть, а не картинка. Крики, угрозы, слезы. Замечательная рабочая обстановка. Да, именно так, поскольку в тот же день я проводил и испытания устройства «Тип-2». Основу механизма составлял бесшумный вакуумный насос, к которому была подведена заборная труба, конец которой был пропущен сквозь рукав. Стоило поднести руку к пачке леденцов, как – фьюить! – она исчезала. Другой конец трубы уходил в брюки. Они висели на мне мешком и выше колена были перехвачены эластичной лентой. Леденцы исправно, пачка за пачкой, падали туда, но вот беда – я никак не мог выключить эту штуковину. Слава богу, Вонючка продолжал орать и брыкаться, все глазели на него, а я лихорадочно щелкал выключателем. Наконец с ним удалось сладить. Но если бы хоть кто-то взглянул на меня и на пустой прилавок, то, думаю, справедливые подозрения неминуемо посетили бы его голову. Но никто так и не взглянул, и бодрой, хотя и тяжелой походкой я вышел из магазина.
Конечно, все это еще никак не объясняет, почему я решил ограбить банк, да еще в день своего рождения, да еще и подстроил так, чтобы меня схватили.
Тут полицейские наконец сломали дверь и ворвались внутрь. Я поднял руки и встретил их теплой улыбкой.
Так вот, главная причина – именно день рождения. Мое семнадцатилетие. У нас, в Райском Уголке, семнадцать лет – очень важная дата в жизни любого человека.
Судья подался вперед и взглянул на меня без всякой враждебности.
– А ну-ка, Джимми, поведай, зачем ты затеял весь этот балаган?
Вилла судьи Никсона стояла у реки, неподалеку от нашей фермы, я часто бывал у его младшего сына, и меня там хорошо знали.
– Меня зовут Джеймс ди Гриз, господин начальник. Давайте обойдемся без фамильярностей.
И вы знаете, эти слова сильно улучшили цвет его лица. А его здоровенный, а теперь красный нос с раздувающимися ноздрями выпирал из лица, как лыжный трамплин.
– Не сомневайся, парнишка, к тебе отнесутся со всей серьезностью. Обвинения, выдвинутые против тебя, это вполне позволяют. Так что лучше будет, если ты не станешь распускать язык. Твоим адвокатом я назначаю судебного юрисконсульта Арнольда Фортескью.
– Мне адвокат не нужен. Тем более старина Фортескью. Кстати, вы не скажете, сколько лет назад в последний раз видели его трезвым?
