Словно в замедленном действии я видела, как он заговорил, обращаясь к мужчине, который его вёл. На его лице вдруг появилась улыбка и едва заметная ямочка на щеке. Разумеется, с того расстояния, что нас разделяло, я не могла увидеть ямочку, но я точно знала, что она появилась, когда уголки губ парнишки подскочили вверх. Я знала чуть ли ни наизусть каждую чёрточку, каждую родинку на его славном добром личике. Обожала каждый волосок, выбившийся из его густой каштановой шевелюры, которую я так любила трепать рукой назло ему. В мыслях пронеслись вспышки воспоминаний о самых ярких моментах, связанных с ним. В последнем я увидела его лицо на экране своего сота. Он был напуган, но его губы привычно изогнулись в лучезарной улыбке, когда он поднёс к объективу камеры игрушечный флайтер. Только после этого воспоминания я обратила внимание на предмет, который держал парень в свободной руке – это была та самая игрушка.
Всё это я успела рассмотреть и понять за те несколько секунд, что открывался проход в технический отсек передо мной и Леоном. При виде родного брата в совершенно неожиданный момент меня резко захлестнула эмоциональная волна, и из груди бесконтрольно вырвался какой-то невнятный полукрик:
– Ал…
Прежде, чем я успела договорить имя, Леон закрыл мне рот рукой и оттянул меня назад за перелётник. От резкого движения голова пошла кругом, а сама я ощущала какую-то прострацию с того самого момента, как узнала в одном из пассажиров прибывшего перелётника своего брата. Лишь отдалённо до сознания доходило происходящее, но из этого состояния меня быстро вывел чей-то окрик.
– Эй! Вы что там делаете? – заметил нас один из дозорных, не вовремя проходивший мимо.
На несколько секунд мы с Леоном замерли в полной растерянности. Он так и прикрывал мой рот руками, а моя ладонь лежала поверх его, но я не пыталась высвободиться, а, наоборот, ещё сильнее прижимала руку Леона к своим губам. Такое положение моментально разоблачало наше незапрограммированное сознание, что понял и дозорный.
Леон сориентировался первый и, выпустив меня, бросился на мужчину. Но тот успел дать сообщение в свой сот прежде, чем Леон налетел на него. Сбив с ног дозорного, мой напарник прижал его к полу и попытался скрутить ему руки. Наудачу мужчина оказался не очень крупным и более слабым, чем Леон. Наверное, это бы спасло нас, не успей этот дозорный так юрко пустить сообщение о тревоге в свой сот.
Продолжая пребывать в состоянии лёгкого шока, я заозиралась по сторонам, чтобы оценить ситуацию. Со стороны основного прохода, откуда мы прибыли и куда сошли пассажиры припаркованного напротив перелётника, к нам спешило несколько человек в форме, которые, по всей видимости, первые откликнулись на сообщение поймавшего нас мужчины. Также не могли не заметить потасовки и те люди, которые только что спустились с перелётника. Я уловила взгляды некоторых из них, но прежде, чем глаза должны были столкнуться с Алленом, я отвернулась обратно и проговорила, подбегая к Леону:
– Сюда идут ещё люди, нужно бежать.
Словно не услышав меня, Леон продолжал борьбу с мужчиной.
– Это бессмысленно, нужно уходить, – предприняла я вторую попытку остановить Леона, оттаскивая его за плечо.
– Чёрт! – выругался он, затем, резко отпустив дозорного, схватил меня за руку и бросился бежать прочь от нашего перелётника вглубь посадочной станции.
