– Миледи нужно носить темно-синее, – почтительно подсказала девочка-швея, ползая вокруг Ло и что-то приметывая к подолу ее юбки. – А еще королевскую вишню и аквамарин…
При мысли о королевской вишне – густой вишневый цвет негласно считался принадлежащим монарху, его семье и фавориткам – Ло передернуло. Вишневый она бы надела разве что на собственные похороны. Ну, или на королевские – на такой знак внимания к усопшему Ло согласилась бы с удовольствием.
– Готово, миледи. Можно снимать, – прощебетала девица и добавила с благоговением: – Время мерить свадебное платье, миледи…
Ло стиснула зубы: свадебное платье было последним бастионом королевских модисток, на котором они решили погибнуть, но отправить невесту, сосватанную его величеством, к жениху во всеоружии. Женском всеоружии, разумеется!
Спору нет, платье было… красивым. Если кто-то мечтает утонуть в ворохе нежнейшего серебристого шелка, таких же серебряных кружев и лент, расшитых мелким жемчугом. Дивное платье! Изящное, небрежно-величественное, прекрасное каждым стежком и линией… Ло чувствовала себя в нем драгоценной фарфоровой куклой, которую страшно взять в руки, чтобы не испачкать или не сломать. То есть абсолютно, отвратительно бесполезной вещью!
Ее трясло от ненависти к этому платью, а приходилось делать вид, что оно ей нравится – не обижать же модисток, которые со всем старанием сотворили действительно чудесную вещь. Утешало только то, что в крепости ее в этом не увидит никто, кроме гарнизона да ненавистного супруга. И если не к ночи упомянутый супруг не сумеет выковырять новобрачную из наряда, не запутавшись в шнуровках и юбках, то, может, по-солдатски победит портновский шедевр с помощью ножа? Ло вот нисколько бы не расстроилась!
– Вчера же мерили, – с трудом сдерживаясь, напомнила она. – И позавчера. И третьего дня.
– Но мы же на полпальца заузили корсаж, – захлопала ресницами девчонка в неподдельном удивлении, и Ло возвела глаза к потолку.
Увы, на потолке, расписанном нимфами и кувшинками, не нашлось никаких подсказок – как обычно. Ло вздохнула:
– Последний раз, – предупредила она. – И больше никаких переделок. Иначе пойду к алтарю в мундире. Имею право, между прочим! Как отставной офицер!
Швея поперхнулась воздухом, набранным для очередных уверений, что леди Ревенгар прекрасна и все такое. Хитро-наивные глаза наполнились искренним ужасом. Ло торжествующе улыбнулась, хоть и не была уверена, что данный пункт Устава касается женщин. Прецедентов с невестами в армейской форме она что-то среди высшего света не помнила…
– Мы можем померить чуть позже. Наверное, миледи хочет отдохнуть?
Ло подумала, что девочка далеко пойдет в своем ремесле: явно не дурочка и знает, когда надо сделать реверанс и исчезнуть. Вот и сейчас заторопилась, собирая обрезки лент и лоскутки шелка, белого, как на платье, но узорчатого. Из него и нежнейшего прозрачного батиста для Ло шили шапочку с фатой, усыпанную крошечными кремовыми розочками. «Выходить замуж в цветах невинности – какое лицемерие, – усмехнулась она про себя. – Если наряд выражает суть невесты, то мое платье должно быть пропитано кровью и запятнано гарью от воротника до подола».
Модистка тихонько испарилась, и Ло осталась одна, досадуя, что едва не сорвалась на девчонку. А все бессонница. После госпиталя сон восстановился, но, как оказалось, ненадолго. Напрасно, конечно, она отказалась от королевского лекаря, по полночи ворочаясь в удобных прохладных просторах постели. Бессонница не отпускала, а когда удавалось забыться, сны приходили тревожные и тяжелые.
