Тогда еще водитель шепотом предложил собровцам скинуться и насобирать еще на несколько премий. Зарплата офицеров РУБОПа на тот момент была около трех тысяч рублей.
Генерал моментально вспомнил об этом эпизоде (водитель не удержался и рассказал, когда вез шефа домой) и хмуро кивнул. Хоть у него и имелись претензии к «соседям», так унижать их было нельзя.
– Сейчас мы опираемся в Северо-Кавказском регионе только на вашу организацию (генерал готов был поспорить на что угодно, что его собеседник только в последний момент удержался и не сказал – «к сожалению»), но я повторяться не буду насчет исправления ситуации… расскажите мне лучше о деятельности комиссии по освобождению заложников. Ее возглавляет Берестовский. Чем они там занимаются на самом деле и чего стоят их действия, и вообще, как все это выглядит.
Грузный седой человек в специально пошитом на заказ штатском костюме сразу все понял. Директор ФСБ хочет перепроверить свою информацию и, возможно, взглянуть на знакомую картину с другой стороны. Ведь начальник Северо-Кавказского РУБОПа на сегодняшний день отлично знал расстановку и степень значимости политических и криминальных группировок на подведомственной ему территории. Как говорится, сам Бог велел…
Генерал недобро сощурился. Берестовский… бывший заместитель секретаря Совбеза… крупнейший финансист России, уже давно мелькавший на экранах телевизоров. Человек, внезапно ставший миллиардером и известный своей близостью к «семье». Альтруист, который решил освобождать захваченных в плен россиян, выплачивая огромные выкупы чеченским бандитам из своих личных капиталов, нажитых непосильным трудом. Он возбуждал у генерала неприятное чувство. Возможно, потому, что о его сомнительных делишках начальник РУБОПа был хорошо осведомлен хотя бы в силу того, что эта организация действовала на его территории (их штаб находился в Пятигорске).
По внимательным глазам хозяина кабинета начальник единственно влиятельной силы на Юге России (не считая, конечно, опозоренную армию) понял, что действия всесильного Берестовского не у всех и не всегда находят одобрение.
«Вот и хорошо, – устало подумал генерал. – Мне он тоже не нравится… но я-то ничего не смогу с ним сделать, а вот этот товарищ, видимо, постарается».
– Берестовский мне мешает, – хмуро сказал гость и осторожно потянулся к маленькой фарфоровой чашечке. – Примерно месяц назад мои люди перехватили радиопереговоры между Арабом и Балаевым. Дело было так. Группу Араба, около сотни человек, которые переправлялись через Терек на Ставрополье, «прихватил» спецназ ВВ и армейцы. Зажали их в излучине реки и накрыли из артиллерии и минометов. Араб вышел в эфир и начал спешно молить Балаева, чтобы тот выручил его. Обещал любые деньги и все, что угодно, в обмен на то, чтобы Балаев (а он болтался недалеко от Терека, мы знали об этом) ударил бы сейчас по федералам. Мой заместитель срочно позвонил в Ставрополь, военным… мол, еще немного нажмите и Арабу конец. Ему ответили, чтобы он не лез не в свое дело, а еще через полчаса бандиты благополучно вырвались, потому что пушки внезапно замолчали… я знаю, что Берестовскому позвонили, и он вмешался в ситуацию…
Генерал зло посмотрел на чашку в руке и со стуком поставил ее на стол. Затем опомнился и виновато кашлянул. Действительно, чашка была не виновата…
– Разберемся, – тихо и недобро произнес хозяин кабинета. Он задумчиво кивнул головой: – Что еще?
