– Ты говоришь, что у меня жёлтые глаза, но такими их видят только Обороты. Это истинный цвет. Жители вашего Мира видят обычный цвет глаз, карий, – медленно, будто что-то обдумывая, произнёс мужчина.
Он посмотрел куда-то в сторону, словно в никуда. Выражение лица выдавало шок. И вдруг он перевëл взгляд обратно и растерянно повторил:
– Истинный… Ты видела когда-нибудь подобное?
– Нет, никогда. У тебя – первого, – я ничего не понимала, поэтому добавила: – Скажи, со мной что-то не так?
Меня пугал его взгляд. Он смотрел так, что мне хотелось в страхе убежать, но одновременно накрывало просто безумное желание прижаться к этому мужчине, чтобы стать ещё ближе.
– С тобой всё хо-ро-шо, – Рихар зажмурился и тряхнул головой.
– Ты меня пугаешь, – я с беспокойством смотрела на волка. – Объяснишь?
– Обязательно. Ты просто чудо! – лицо Рихара вдруг посветлело, он посмотрел на меня и улыбнулся. А потом чмокнул в нос, как ребёнка, и прижал к себе.
Несколько минут мы просидели в тишине. Я слушала гулкий стук мужского сердца и пыталась понять, что особенного сказала Анадару, чему он так обрадовался.
– Давай всё-таки договорим про Оборотицу, – спустя время произнёс волк.
Я несмело кивнула, и Анадар продолжил:
– Все, кто смотрел эту запись, видели обычную женщину, поэтому списали происходящее на встречу влюблённых. А вот если бы они узнали, что твой отец ушёл с Оборотицей, возможно нашли бы его очень быстро. Чтобы узнать её имя, достаточно было просмотреть в «ПорталОмега» список представительниц нашего Мира, переходивших на Эту Сторону в тот период времени. Возможно, по её следам найти Корвина было бы проще.
Эта информация меня просто поразила.
– Значит, папу можно было найти ещё тогда? – от нахлынувшего осознания меня охватило отчаяние, а от мысли о потерянном времени сел голос. – А сейчас, сейчас уже поздно?
Я готова была снова зарыдать от обиды на себя и весь мир, что столько лет прошло впустую, что можно было настоять, и отца искали бы лучше и даже, может, нашли. И не было бы у меня ни ночных слëз в подушку, ни раздражëнных криков матери, ни отчима, ни детского дома.
От непрошеных воспоминаний опять защемило сердце, а желудок скрутило в тугой узел. Я судорожно вздохнула и зажмурилась, пытаясь унять нарастающую боль.
– Возможно. Но тогда я бы не встретил тебя, Марика, – шепнул Анадар.
А в следующее мгновенье я почувствовала нежное прикосновение мужских губ к виску, потом к щеке, далее вниз до подбородка и обратно вверх – к уголку губ.
Поцелуи были лёгкие, почти не ощутимые, словно порхание бабочки. И боль внутри уходила, вытесняемая новыми, непривычными, но такими приятными ощущениями, от которых я задыхалась. И хотелось, чтобы это чувство не прекращалось и поглотило меня всю без остатка.
– Марика… Какая ты… Необыкновенная, чудесная, прекрасная, – прошептал мужчина, вдруг немного отстранившись и проведя кончиками пальцев по щеке.
Его ладонь замерла, а большой палец погладил нижнюю губу. Я вздрогнула, и с моих губ сорвался судорожный вздох.
– Какая же ты нежная, удивительная, – прошептал Анадар. Его ладонь ласково обвела абрис лица. – Как бы я хотел уберечь тебя от всей этой боли.
Его тёплое дыхание было почти как поцелуй – губы в губы. И я дрожала, не в силах контролировать ни себя, ни ситуацию. А потом волк нежно коснулся моих губ своими, и мир взорвался, и не осталось ни мыслей, ни проблем, ни всего мира.
