Решив не нарушать местные порядки, я направилась к третьей группе, в которой к моему огромному огорчению сидели Лейла и Хан.
Девушка, завидев меня, с ненавистью воткнула вилку в кусок яичницы. Да так, что раздался противный скрежещущий звук железа о тарелку. Выглядела она неважно. Губа была рассечена и сильно опухла, а скулы покрывали синяки.
Я никак не стала реагировать на её полный презрения взгляд, и быстренько прокралась к Глебу, завидев рядом с ним свободное местечко.
Парень, заметив меня, широко улыбнулся, и поздоровался:
– Доброе утро. Как спалось на новом месте?
С жадностью разглядывая наполненную едой тарелку, стоящую передо мной, я сглотнув мгновенно набежавшую слюну, быстро ответила:
– Уснула быстрее чем успела раздеться.
Парень, услышав это хмыкнул, и мы принялись за еду.
Завтрак состоял из овощного салата, яичницы с зеленью и какими-то специями, свежеиспеченного хлеба, а также травяного чая.
Не знаю кто здесь готовит, но это оказалось очень вкусно, несмотря на то, что блюда были крайне простые. Я смела все за пару минут, еле сдерживая желание облизать тарелку.
– Как тебе вчерашний обряд? – спросил Глеб, который тоже закончил есть.
Я вскинула брови, и тяжело вздохнула, ответив:
– Крайне необычно, непонятно и совершенно не вписывается в рамки моего мировоззрения. Я пока не знаю, как относиться ко всему, что мне открывается в этом месте. И потому хотела бы попросить тебя помочь мне во всем разобраться. Может уделишь мне немного времени?
– Без проблем! – с легкостью согласился Глеб, – Я сейчас пойду ухаживать за лошадьми. Если хочешь, то можешь пойти со мной, и я тебе все объясню за работой.
– Конечно! – обрадовалась я.
Пока что все складывается удачно.
Вслед за Глебом я встала из-за стола, и уже собиралась уйти, как спиной ощутила чей-то тяжелый взгляд. Я тут-же резко обернулась, решив, что это Лейла так недовольна моей персоной, но на удивление встретилась глазами только с Ханом. Парень сразу перевел взгляд в тарелку, а я поежилась, и поспешила уйти из столовой.
Все-таки у этого парня что-то неладное творится с головой. С чего он меня так не переваривает?
Мы с Глебом быстрым шагом добрались до загона с лошадьми, по пути захватив из хозяйственной пристройки все нужное для ухода за животными.
– Заходи, не бойся! Наши лошадки не тронут тебя, – подтолкнул меня Глеб, глядя как я в нерешительности замерла в воротах загона.
Сделав пару осторожных шагов, я вслед за парнем приблизилась к гнедой лошадке с длинной гривой.
– Я могу чем-то помочь?
– А ты хочешь? – удивленно спросил парень.
Я пожала плечами.
– Почему бы и нет. И я без дела стоять не буду, и ты быстрее закончишь работу.
Глеб с благодарностью принял мою помощь, и мы приступили к уходу за лошадками.
– Смотри – это Бони. Она у нас дама с характером, и не особо любит, когда прикасаются к ее гриве, поэтому ты бери жесткую щетку, и займись шкурой, а я сам вычешу ей шевелюру.
Я взялась за щетку, и принялась счищать с боков Бони присохшую грязь.
– Что тебя интересует в первую очередь? – сразу же спросил Глеб, решив не оттягивать начало разговора.
Я на мгновение задумалась, и нахмурившись, выдала:
– Как вы все попали в лагерь?
Не переставая чесать лошадку, периодически раздраженно дергающую ушами, он ответил:
– Дархан забирает детей, у которых умерли родители. Мы все по сути сироты, потому что наш дар – это наше проклятье. У каждого в детстве случился прорыв силы, погубивший наших родных. Кто-то неосознанно устраивает пожар, кто-то потоп. Я соорудил мини торнадо, обрушившее стены гаража, в котором находился отец. После этого Дархан и забрал меня в лагерь.
