В общем, соседка нас узнала, три раза перекрестилась и заплакала. Мы пытались ей рассказать о том ужасе, что творится на улицах города, да и всей страны. Бабка сидела на кровати, искренне пыталась слушать, но ничего не понимала. Каждый раз при слове «мертвец» смотрела на маленькую иконку на полочке.
«Так, значит, девчата, пенсия задержится в этом месяце?» – грустным голосом спросила баба Люба тогда. – «У меня денежки схоронены. Под подушкой лежат. Себе на похороны откладываю, может, ваша мама сходит в магазин за продуктами. Сил совсем нет, особенно после того, как в голове что-то зазвенело. Или девочки сами сбегайте, подождите, сейчас достану. Можете на сдачу купить себе по мороженому».
Мы стояли с сестрой напротив друг друга и не понимали, как нам дальше жить.
Недолго думая, облазили всю кухню. Из съестного нашли только сухари на противне в духовке и целлофановый пакет с горохом. Хорошо хоть соль и сахар остались. Да так еще по мелочи взяли: спички, чайные пакетики и стопку старых газет, перевязанных бечевкой.
Поднялись к себе в квартиру, развели огонь и сварили горох. Бабка в тот вечер уснула сытой.
***
Сон Бориса Валентиновича прервал собачий лай. Мужчина долго не хотел вставать, решив, что скуление псины снаружи станции – это часть сновидения. Дверь каморки открылась. Из нее вышел в трусах и майке сонный Сережа и, протирая пальцами глаза, сказал:
– Замерзла, поди, может, пристрелим беднягу?
– Ты что? – опомнился Борис Валентинович и вскочил с кресла, откинув покрывало на спинку.
– А что такого? – удивился молодой смотритель и широко продолжительно зевнул. – Успокоим зомби, делов-то. Избавим мертвечину от мучений.
– Это не зомби! – возразил наставник.
– Как это не зомби?
– Зомби-псы не лают, – объяснил Борис. – Вспомни тех, что не давали покоя на станции Стромино. Они могли только хрипеть, а у этой полноценный лай.
Раздался скрежет когтей о железную дверь убежища. Серёжа сходил в каморку и принёс Машин пистолет.
– И что вы предлагаете? – спросил парень. – Подождем, может, сама уйдет?
Мужчина ничего не ответил, лишь сел обратно в свое теплое кресло.
Прошло пятнадцать минут.
Серёжа нервно выскочил из каморки с заряженным оружием в руках.
– Так и будем слушать этот душераздирающий скулёж? – парень быстро передёрнул затвор. – Открывайте дверь. Я выстрелю в воздух. Собака испугается и убежит. Как вам такая идея? А?
Серёжа вернулся и надел ботинки на босу ногу, не завязывая шнурков.
– Откуда она вообще тут взялась? С соседней станции прибежала? – доносился голос Сережи из каморки. – Кто вообще сейчас держит собаку? Ее же кормить нужно. Самому-то жрать нечего. Одна она вряд ли бы выжила три года. Бродяги рассказывали, зомбаки их мигом рвут. Особенно больших, за мелкими не успевают. Зато потом большие, когда становятся зомби-псами, запросто их догоняют.
Серёжа вышел из каморки и с уверенным видом, будто делал это не раз, скомандовал наставнику:
– Отпирай!
Борис Валентинович повернул ключ, толкнул дверь наружу и отошел в сторону. Перед станцией сидела большая немецкая овчарка и смотрела на парня, то и дело наклоняя голову на бок, словно пыталась как следует его рассмотреть. Серёжа прицелился как можно выше и выстрелил в воздух.
Собака встала и побежала. Вот только не прочь, а в зал ожидания. Забралась под стол Бориса Валентиновича, словно это ее будка, и улеглась.
