– Ага, Зинаида Михайловна, – отозвалась Надежда. В голосе ее зазвучали подобострастные нотки.
– Вот и славно. Выводы, значит, сделала.
– Сделала, Зинаида Михайловна, – покорно сказала та.
– А ты мне перечила, – библиотекарша торжествующе погрозила ложкой. – А я говорила, что тонкое растягивается и не рвется. А уксуса там не слышно!
– Вовсе не слышно.
– То-то же. Главное, основу намазала кислым?
– Ага. Получилось, как вы сказали.
Антон вертел головой, переводя взгляд с одной участницы разговора на другую, безуспешно пытаясь вникнуть в смысл. Это напоминало зашифрованный диалог между придворной фрейлиной и особой королевского звания о династических секретах, которые простым смертным знать не полагалось.
– Вот оно как. Тетка Зинка права оказалась, – удовлетворенно сказала женщина. Лицо ее разгладилось и подобрело на глазах. – Это что за кавалер с тобой?
– Это Антон, покупатель дома, где Феликс с отцом жили.
– Графского дома? – она прищурилась. – Слышала-слышала. Ай-яй-яй, что творится.
Выхухоль на голове у библиотекарши сочувственно закачался.
– Ну он бы хоть с соседями поговорил, прежде чем деньги за дом выбрасывать.
– Он не догадался, голову ему задурили, это же мошенники.
– Деньги-то, поди, все пропали?
– Полиция ищет.
– Ну, эти найдут. Щас. Много денег-то? – как бы невзначай спросила тетка.
– Много, Зинаида Михайловна. Все сбережения пропали, все что трудом накоплено.
Пока шли эти интригующие переговоры, Антон узнал некоторые подробности из своей жизни, о которых он не догадывался, но которые, тем не менее, выставляли его в положительном свете. Он стоял как истукан, не пытаясь принимать участие, а только изредка кивая для убедительности. Теперь он начал смутно догадываться, почему Надежда попросила предоставить ей вести разговор.
– Пусть кавалер не стоит столбом, а возьмет пирожок, – смягчилась тетка.
– Берите, – прошептала Надежда. Антон поблагодарил и взял пирожок.
– Жить-то есть где? – поинтересовалась библиотекарша.
– Пока в графском доме поживет.
– В чужом-то доме?
– Полиция разрешила на время следствия, все равно ведь стоит пустой.
– Хорошенькое дело, – удивилась та. – Разрешили. Да кто они такие?
Тяжелый оценивающий взгляд прошелся по Антону сверху вниз.
– Ладно, – она вздохнула. – Живи пока. Считай, что я добро дала. Только учти, тут тебе не город. У нас в деревне жизнь особенная. Тут каждый на виду, как в бане.
Антон осторожно кивнул, показывая, что урок усвоен.
– С кем попало не водись, – предупредила библиотекарша. – На пляже много болтается дачников, тунеядцев, пьянчуг всяких. Сначала в шахматы играют, потом в карты, потом проигравший за самогоном бежит. Дорожка это скользкая. Не успеешь оглянуться, а они уже голые по деревне скачут.
– Не может быть… – пробормотал он. – Я-то надеялся, что здесь, в деревне, э-э-э… место образцовой культуры и быта.
– Напрасно надеялся. У нас хоть и деревня, но хулиганья хватает. Всякой твари по паре – и алкоголики, и туристы, и уголовники всех мастей. На хуторах картежные дома устроены, туда местная шпана стекается со всего района.
– Я слышал, тут и сектанты есть…
– Есть, – оживилась тетка, – есть такие отщепенцы рода человеческого. Сектанты языческого вида. У них тут целое змеиное гнездо. Неподалеку через лес стоит заброшеный хуторок, а там стойбище. В поле истуканы торчат, девки с мужиками пляшут и поют дурными голосами, и вой стоит на весь колхоз. Тебе к ним не нужно. Будут уговаривать – не соглашайся. Лучше уж голым по деревне.
