– Говорят, в девяностые Графа вальнули по беспределу. Произошло это на дальняке, так что дело темное. Про Графиню говорят, что бегала по трассе с ширмачами, потом по югам со шпильманами, катала стиры, картежничала. Немало упакованных фраеров обчистила на курортах. Обучилась, значит, шулерскому и прочему блатному мастерству. Дочка ее к тому времени подросла, тоже артисткой заделалась. Ну, выбора-то у нее и не было, при таком-то наследстве…
– То есть дочь ее, Богиня Вачковская, по воровской специальности аферистка?.. – уточнил лейтенант, бросив многозначительный взгляд на Антона.
– Маклерщица, – согласился тот, – да видно не слишком способная, раз успела срок оттянуть. Почему здесь оказались? Думаю, по тому самому шулерскому делу. Видно, медом тут помазано, раз мухи слетелись…
– Мухи, Павел Анатольевич, на другое слетаются, – задумчиво сказал лейтенант. – Так значит, Графиня управляет нелегальным игорным домом?
– Можно и так сказать, – хмуро сказал Павел Анатольевич. – Только управляют заводом или каким-нибудь масложировым комбинатом. А Графиня поставлена братвой на катран, так будет правильней.
– Что ж, вы специалист, вам виднее. А как вообще катран устроен?
Пылесос приподнял бровь.
– Вам ли не знать… Выбирается удобная хата, может быть квартира, или дом, или хоть баня, например. С полицией решается вопрос, сами понимаете. Занесли кому надо, и катран никто тронуть не посмеет. С ночи собрались в тихом местечке шпилевые, катальщики, рисковые фраера, барыги и местное бакланье. Играют день, ночь, могут подряд неделю не вылезать, если игра на переломе.
И тут Антон вспомнил, что заведующая библиотекой говорила о каких-то картежных домах неподалеку от деревни.
– Во что играют – небось «преферанс» или «дурачка»? – поинтересовался опер.
Пылесос пожал хилыми узкими плечами.
– Да во что хочешь, тут как уважаемая шобла решит. Из серьезных предпочитают деберц московский или харьковский, кто попроще в трыньку, ребята рисковые в буру, двадцать одно или штос. Ну а кто поинтеллигентней, те могут и пулю расписать.
– И какой интерес в этом деле у Графини?
– Известно какой, денежный… Как говорят, сама не играю, но лавэ собираю… Тут ведь главное, чтобы игра шла лобовая, то есть честно, без маяков, без шулерства, без кипеша. На это катранщик дает гарантию, тут его авторитет на кону. Взамен катранщик поднимает хозяйские бабки. Это значит, от каждого гостя свою долю от выигрыша имеет.
– Скажите, а как туда попасть, в этот катран? – спросил Антон. – Например, мне очень хочется поиграть в карты. Ну, и выиграть, конечно. Если я вот так просто приду, меня примут?
– Примут, если слово заветное при себе имеешь. Мол, порядочный фраер, с понятиями знаком, и лавандос при себе, это обязательно. Иначе какой от тебя толк? – усмехнулся тот.
– Допустим, согласен. Куда приходить?
Лейтенант помалкивал, и Антон понял, что тот понял его игру и решил не вмешиваться.
В сонных глазах Пылесоса зажегся огонек, но моментально погас.
– Боюсь, в картишки вам перекинуться не получится, – в его голосе прозвучали нотки злорадства. – Люди говорят, пробежала малява от братвы закрыть эту тему до тех пор, пока нового смотрящего не поставят.
– А куда прежний смотрящий делся? – удивился лейтенант. – Как же его… будьте добры, напомните мне, Павел Анатольевич…
– Хоккеист, – подсказал Павел Анатольевич. – Хоккеист вор авторитетный, правильной масти, иначе бы не назначили, но вроде бы появились у братвы сомнения…
