— А ты не переусердствовал с силовыми методами убеждения? Я ведь могу и сдачи дать, а, папочка?
— Никаких нарушений? Да у тебя чуть ли не каждый день штрафы приходят за превышение скорости! Сдурел девочку так катать?
Да уж. Видимо, тремя минутами тут не отделаться.
— Не волнуйся. Я же сказал. Довезу в целости и сохранности.
— В сохранности?! Ты на кого глаз положил, малолетний придурок?! — тихая ледяная ярость отца звучит для меня, как музыка. — Это же дочь Куприянова! Да он тебя кастрирует за нее собственными руками и собакам скормит скукоженный отросток, который тебе вряд ли когда еще в будущем понадобится!
— Ой, да хорош тебе! Все будет нормально.
— Ты что творишь, а? Ну какой же ты балбес, Максим!
— Какого вырастил, такой и есть, — ледяные нотки в моем тоне ни капли не уступают по твердости отцовским. — А теперь, извините, Борис Игнатьевич. Вынужден откланяться.
— Максим!
— Настеньке своей мораль читать будешь. Мне не надо. Я давно уже вырос, если ты вдруг этого не заметил.
— Мышцы раскачал. Головой перекладины задеваешь. А мозгов, как у ребенка! Вырос он!
— И тебе не хворать, отец. И имей совесть матери день рождения не портить своим приездом. Я прослежу.
Со злостью вырвал руку, которую отец продолжал все также крепко сжимать своей стальной хваткой и, не оборачиваясь, направился обратно.
— Ну, что? Роберт, вы не против?
— Максим, под твою ответственность, — мужчина очень строго на меня посмотрел и следующими словами совершенно сбил с толку. — Идемте. Я провожу.
Бедная девочка. Такой тотальный контроль.
— Конечно, — пропустил вперед даму, идущую под руку с отцом.
В машине Альбина немного расслабилась. Я видел, как изменилось ее лицо, когда мы приблизились к вороному Лехе. Он всегда производит неизгладимое впечатление на слабый пол. Особенно в свете уличных фонарей. Но Альбина не была бы собой, если бы позволила озвучить вопрос об автомобиле. Ну, что ж. Помогу ей. Начну разговор.
— Вот это — моя машина. А ту консервную банку, которую ты видела, мне выдали в салоне в качестве подменного автомобиля. Неужели не заметила боковые наклейки?
— Нет. Темно ведь было.
Отъехать мы успели совсем недалеко, как раздалась настойчивая мелодия звонка. Даже гадать не стоит. Я точно знаю, кто это.
— Еще не все сказал?
— Максим, я не шучу. Не смей трогать девочку!
— На этой чудесной оптимистичной ноте и закончим нашу увлекательную дискуссию. Не ударь в грязь лицом перед своей малолеткой.
— Ты что себе позволяешь, щенок?! Ты ведь не один в машине!
С каким же потрясающим, просто вопиющим чувством удовлетворения я нажал кнопку сброса вызова.
Пусть позлится. Зато ночью на эмоциях оторвется на своей беспринципной Анастасии.
Я до сих пор не понимаю. Как он мог вот так по-свински... какую-то малолетнюю шалаву... поставить выше матери. А еще мне нравоучения читает. Совсем на старость лет с катушек съехал! На молодняк потянуло папочку.
И главное. Непонятно, что лучше. Просто гулять и наставлять матери рога. Или вот так открыто заявить, что жена теперь для него никто, и развлекаться с новым молоденьким бойким телом. А его Настенька, между прочим, при каждом удобном случае до сих пор пытается мне в штаны залезть. Омерзительное зрелище.
— Это, конечно, не мое дело. Но у вас очень странные взаимоотношения с папой.
Я бросил мимолетный взгляд на профиль девушки. Удивительно. Дочь Роберта… И как я сразу не провел параллель?
