Только вот по-настоящему близких друзей у нее не было, как не было и толпы осаждающих ее поклонников. Раньше отсутствие подруг ей компенсировала бабушка. Но бабушка умерла, и Ханна, сдав их домик в Сиракузах в аренду и переехав работать в Колумбийский университет, в полной мере ощутила свое одиночество. Первый год после смерти бабушки дался ей с большим трудом. Она скатилась в бездну самоочернения. Закончился он тем, что она встречала Новый год в полном одиночестве, глядя в телевизор, где в тысячный раз шла старая комедия. Вот тогда она и решила: хватить ждать того, кто мечтает провести с ней остаток своих дней, и пора полюбить саму себя. Она составила список того, чего хочет от жизни. Список возглавляла «Семья», в него вошли и красивые зубы. Она постепенно вычеркивала один пункт за другим, постепенно улучшая свою жизнь, пока…
Ее жизнь обязательно станет лучше, попыталась заверить себя Ханна, прикладывая руку к животу в том месте, где малыш сучил маленькой ножкой.
Акин закончил телефонный разговор и абсолютно бесстрастным голосом произнес:
– Мои родители горят желанием познакомиться с вами.
Ханна догадывалась, что на самом деле все совсем не так. Пусть она не знала, как звучат ругательства на арабском, но она отчетливо слышала недовольные интонации его собеседника.
– Как я понимаю, вы не замужем, так как вы пришли одна на встречу, – продолжал Акин. – У вас есть партнер, с которым вы собирались воспитывать ребенка?
Ханна нахмурилась: ей не понравилось, как это прозвучало. Он словно давал понять, что с таким сценарием можно распрощаться. Первым порывом Ханны было ответить «да», однако интуиция удержала ее от глупых ошибок.
– Нет, – ответила она.
– А родственники?
– Мама умерла, когда я была маленькой. Отца я не знала, меня воспитывала бабушка. Она тоже умерла.
– Какой у вас был план? В какой области вы работали?
Опять все сказано в прошедшем времени. Она намеренно ответила так, будто ее планы не изменились. И ведь ее планы точно не изменились, сказала она себе.
– Я библиотекарь в Колумбийском университете. В конце этого месяца я ухожу в годичный отпуск. Я поеду в Сиракузы и буду жить в том доме, где выросла. В последние годы я развивала онлайновый бизнес по проведению различных изысканий для авторов. Если дела пойдут хорошо, я смогу уйти из университета и сидеть дома, пока малыш не пойдет в школу. Однако я не исключаю, что после отпуска я вернусь на работу или переведусь в какую-нибудь другую библиотеку. Я люблю, когда есть выбор.
– Нам всем это нравится, – сказал Акин, усмехнувшись.
Тут Ханна сообразила, что они все еще далеко от ее квартиры и вообще едут по мосту, ведущему в Нью-Джерси.
– Вы же сказали, что мы встретимся с вашими людьми в моей квартире!
– Я сказал, что они доберутся туда раньше нас. Мы туда не едем.
– Вы мне солгали! Вот так вы ведете дела? Я же тоже могу лгать. Пока я вам не лгала, но могу начать, – предупредила она.
Акин молчал. Он не двигался, его руки лежали на коленях. Наконец он кивнул:
– Ложь контрпродуктивна. Вы правы. Я больше не буду вводить вас в заблуждение.
– И вы рассчитываете, что я поверю вам после того, как вы похитили меня? Кстати, а куда вы меня везете?
– Мой личный самолет доставит нас в Бааки. С нами полетит наша медсестра. Я не могу доверять никому из этой клиники. План полета составлен так, что в экстренном случае мы сможем сесть в удобном месте.
