— Время покажет. Кого выбрал?
— Погоди. Третье условие — не только переспать с доказательствами, но и на вечеринке она должна при всех признаться в любви.
— Столько сложностей, — я фыркаю. — Сам-то потянешь?
— А ты? — вскидывается Киреев. — Ты же только на разовый перепих способен. А тут так не выйдет.
— Чего это не выйдет? — не к месту вмешивается Игнатов. Зыркаю в его сторону, но друга уже несет. — Как войдет, так и…
— Вик! — Он затыкается, но по-прежнему злится.
— Ты зря бесишься, что кому-то нравится просто разок-другой со мной. Душный ты, Киреев.
Он злится, вижу, как заводится, но пока еще держит контроль.
— Посмотрим, как ты запоешь, когда узнаешь, кого я выбрал.
— Ну и?
— Селезнева. Новенькая. Со второго курса.
— Думаешь, она особенная? — ухмыляюсь я. — Все они одинаковые, Андрюх. Ты бы вместо того, чтобы беситься из-за своей Маргаритки, лучше бы сам удовольствие получал и мозг никому не сношал.
Упоминание бывшей, конечно, делает свое дело — Киреев окончательно звереет. В его исполнении выглядит это довольно комично. Потому что в открытый конфликт он никогда не лезет. Папаша у него проректор, и этот придурок боится за свою репутацию. Казанова чертов.
— Особенная или нет — узнаем. Да только хрен ты выиграешь. Ни одного условия не выполнишь.
— Выиграю, — довольно спокойно парирую. — И пересплю с этой Селезневой, и в любви она мне признается. Могу даже быстрее, зачем тянуть так долго?
— Так ты забыл про еще условие, — ехидно выдает Киреев. — Пока идет спор, никаких левых баб.
Вот тут забрало падает у меня. И теперь уже Игнатов удерживает меня на месте.
— Ты совсем окосел? Не было такого!
— Ну, если ты зассал и не уверен в том, что продержишься, — елейным тоном выдает Андрей. — Или, может, запамятовал, как сам выдал, что можешь пару месяцев без секса, лишь бы утереть мне нос.
Перевожу взгляд на Илюху Морозова, который стоит со скучающим видом и кивает мне.
— Позвони Тохе, если не веришь. Он трезвым был. Должен помнить.
Гадство. Могли они сговориться? Между собой еще ладно, но Тохыч не стал бы.
Смотрю на Вика, тот быстро строчит в телефоне. Понятное дело, кому и что. А спустя всего минуту обреченно кивает.
Гадство еще раз. Как я мог так лохануться? Это же жесткая подстава! Я вообще-то здоровый парень, и у организма есть потребности так-то.
— Ну, что ж, — выдаю я раздраженно. — Тогда ты не только документы свои заберешь, когда проиграешь, но еще перед этим подойдешь к Шипиловой и при всех предложишь ей себя в качестве прислуги на все выходные.
— Чего?! — ревет Киреев и дергается в мою сторону, но тут же тормозит. Впрочем, как и всегда. — Да я тебя…
— Остынь, — скалюсь в ответ. — А ты чего хочешь? Ставки растут, мать твою. Или соглашайся, или завтра весь универ будет знать, что ты трепло вонючее.
— Дополнение действует в обе стороны, — выплевывает он.
— Да не вопрос. Выполнять-то все равно тебе.
Меньше всего хочется скреплять наше пари рукопожатием с этим придурком. Но это вроде как положено. Так что приходится.
— Отсчет начался, — мрачно оповещает Киреев и сваливает со своим дружком.
— А ты уверен, что выиграешь? — вдруг спрашивает Вик, глядя, как эти двое уходят.
— Ты на чьей стороне вообще?
— На твоей. Но что-то уж больно уверен в себе Андрюха. Будто храбрости где-то хлебнул. Не иначе как у него есть козырь какой-то.
— Знаем мы его козырь. Он, идиот, не понимает, что светанулся, и что спалился еще до начала.
