— Идем, — говорит Рома, кладя ладонь мне на поясницу. — Проще согласиться и потерпеть пять минут, чем просить, чтобы отстал.
Приходится подчиниться. Хотя мне это и не по душе. Мы подходим к сцене, на которую выходит Дмитрий Олегович. Сам Роман остается рядом стоять и руку убирает только после моего замечания. Косится в мою сторону, явно что-то хочет спросить, но тут его отец начинает говорить.
Я не особенно вслушиваюсь — все как обычно: стандартные красивые слова без малейшей конкретики. Реагирую, только когда улавливаю краем уха:
— … моего сына — Романа и его напарницу по проекту — Олесю!
Вздрагиваю и растерянно смотрю на парня. Тот, похоже, сам в шоке.
— Ну же, сын, поднимайтесь, не стесняйтесь, — подбадривает отец с, казалось бы, добродушной улыбкой. Да только в глазах у него я вижу кое-что еще. Совсем не такое доброжелательное…
24. - 24 Олеся -
Я оглядываюсь на Рому, тот уже взял эмоции под контроль и кивает, даже улыбается отцу. Берет меня за руку и ведет за собой.
— Я не хочу, — шепчу ему, пока направляемся к сцене, а перед нами все расступаются.
— Просто расслабься. Это ненадолго. И улыбайся.
Легко ему говорить. А мне стоит оказаться на сцене, как кажется, что все внимание сосредоточено только на мне. И от этого никуда не спрятаться. Не люблю я такое. Лучше бы взял себе в компанию кого-то из своего круга.
— Мой сын в этом году оканчивает университет. Он — моя главная надежда. Моя опора. И я очень рад, что он вырос достойным человеком, для которого не важны все эти ярлыки и ненужные градации, — самозабвенно вещает Карельский-старший. — И я рад, что у них с Олесей, простой девушкой из глубинки, такие замечательные и теплые отношения.
Рома не теряется, приобнимает меня, прижимает к себе, а я понимаю, что все это — тщательно спланированная акция. И пока папаша распинается о том, как он близко к народу и его предвыборная программа направлена на то, чтобы стереть классовое неравенство, его сынок вовсю использует меня как прикрытие.
Оказывается, тут еще и журналисты есть. Потому что начинаются вопросы к Дмитрию Олеговичу, и он заправски отвечает на все. Я же… Злюсь. Злюсь, что дала себя вот так обвести вокруг пальца.
— Улыбайся, — между тем тихо цедит Карельский и крепче сжимает ладонь на моей талии.
— Боишься, что в спектакль твоего отца не поверят? — я отвечаю ему в тон.
И тут ситуация становится еще хуже, потому что один из журналистов решает проявить интерес ко мне:
— Олеся, скажите, как давно у вас отношения с Романом Карельским?
— Какие отношения? — растерянно отвечаю, как только мне буквально насильно вкладывают микрофон в руки. — Мы просто работаем над одним проектом вместе.
— Ну, Олеся, не стоит скромничать, — вмешивается будущий депутат Карельский. — Думаю, можно приоткрыть завесу тайны ваших отношений с моим сыном. Тем более что я и не против совсем.
Я от такой наглости теряюсь. Так вот значит, что он задумал? Злость мгновенно вспыхивает и разносится по телу, вызывая дрожь.
— Мне неважно, что ты приезжая. Главное, чтобы мой сын был счастлив.
— Да, главное, чтобы был счастлив, — поддакиваю я. — С таким замечательным отцом обязательно так и будет, — расплываюсь в улыбке. — Но мы с Ромой не в отношениях. У меня есть жених.
Замечаю, как меняется в лице старший Карельский. Он, конечно, довольно быстро берет ситуацию под контроль и тут же переключает внимание на себя, переводит тему разговора. А я… сбегаю.
