Тут его с нетерпением ждали. Капитан Фишер закричал что-то грозное, матросы потащили сетку за трос и тяжело подняли её, немного оторвав от воды. Когда из сетки стекла вся вода, они проволокли её по настилу и с трудом передали в шлюпку капитану Фишер.
Камни в сетке в этот раз были все, как на подбор, крупные и, как оказалось, все они внутри содержали золотые самородки величиной с голову младенца и золотые слитки – весомые кривоватые округлые чурбаки с выбитыми на них цифрами декларации. Пустых коралловых камней не было совсем.
Когда в сетке остался последний коралловый камень, капитан шагнул к старому водолазу, заворожённо следящему за молотком в руках капитана Фишер, и прошептал ему на ухо:
– Сразу берите вправо.
Сеньор Ромеро скосил на капитана усталые умные глаза и коротко кивнул. Капитан стал готовиться к следующему погружению.
Когда он нырнул, все склонились над взволнованной поверхностью, всматриваясь в неё, а дон Барреро опять достал свои часы. Они приготовились ждать, как обычно, минуту с небольшим. Через полторы минуты дон Барреро заволновался.
– Тяните трос! – вдруг вскричал он, вскакивая с банки.
– Тяните скорее! – закричал на плоту сеньор Ромеро и кинулся к матросам.
– Тяните, холера вас задери!.. Всех вздёрну! – заорал капитан Фишер, он тоже вскочил, чуть не перевернув шлюпку.
Но матросы уже лихорадочно выбирали трос, привязанный к балластному поясу капитана. Трос шёл быстро и легко, и скоро в воздух взвился его мокрый оборванный конец.
Господи Иисусе! – всхлипнул кто-то. – И этого съели!..
И тут старый водолаз сорвал через голову рубаху и прыгнул с плота в воду.
Под водой он сразу же мощным гребком повернул вправо, как просил его капитан, и тут же был схвачен им за руку. Капитан, на котором был надет свинцовый пояс, потянул старого водолаза за собой к ближайшим скалам, не давая ему всплыть под выталкивающим действием воды.
Сеньор Ромеро попытался помочь капитану плыть, и это было последнее, что он успел осознать и сделать.
Скоро он почувствовал стеснение в груди и неодолимое, паническое стремление сделать вздох, он дёрнулся всем телом, потом глаза его перестали видеть, и не было желания всплывать и двигаться куда-то, но он ещё какое-то время продолжал слышать, как в его голове, где-то в затылке и в ушах, всё тише и тише стучит чьё-то усталое сердце…
****
Очнулся сеньор Ромеро, лёжа на животе, от собственного кашля, а потом и рвоты, в незнакомом месте, среди скал.
В ушах его стоял гулкий шум. Он сел, ладонью вытер с губ розоватую пену и с трудом огляделся. Его окружали какие-то незнакомые люди, рыжий человек поднялся от него с колен и сейчас стоял над ним, улыбаясь, а рядом сидели его сыновья, Мигель и Серхио, и придерживали его за плечи.
– Ну, вот, – сказал доктор Легг. – Я же говорил, что всё будет хорошо.
И тут раздался близкий взрыв – сначала мощный, оглушающий хлопок, сопровождаемый прерывистым треском и гулом, потом окрестные скалы подхватили этот грохот, и земля содрогнулась. Все моментально обернулись в сторону взрыва и напряжённо застыли, вслушиваясь в его затихающее звучание: видеть они ничего не могли, потому что находились на небольшом ровном пятачке среди скал.
Ныряльщики что-то стали объяснять своему отцу по-испански, старый водолаз растерянно крутил головой, словно пытаясь что-то увидеть сквозь скалы.
– Только бы получилось, – с надеждой в голосе сказал мистер Трелони.
