Старая дева - страница 5



— Вон пошли, — бросила я. Я хозяйка, могу пойти куда мне заблагорассудится. За мной никто не должен следить, потому что я пока что бреду на ощупь, любое неверное движение, неправильный жест, неосторожно оброненное слово, и пусть не в лес, но в речку за милую душу отправят с камнем на шее. За этой женщиной — поминавшей ведьму — нужен глаз да глаз, и чем она так испугала старосту, и что за ведьма, о которой она говорила, почему я проклята и, черт возьми, кем? Здесь это такие же байки, какие были у нас, или нечто материальное?

И, конечно, был еще кошель. Деньги, которые я должна была получить за заклад дома. Получила или нет, утонули они или нет, отыщут их или нет — судьба их оставалась неясной.

Как и моя.

3. Глава третья

Меня оставили одну. Мокрую, грязную, но, к счастью, не дрожащую от холода. Тепло, градусов двадцать пять, если не больше, солнце в самом зените, ветра нет. Здесь приятный климат… по крайней мере, сейчас. А зима, вспомнила я, Лука говорил что-то про зиму и был обеспокоен не на шутку. Итак?..

Я не торопясь пошла по комнатам. Барский дом — в этом сомнений у меня уже не было — некогда даже роскошный. Следы былого богатства встречались на каждом шагу: шпалеры, отвалившиеся, покрытые местами плесенью; истертые ковровые дорожки; картины — портреты вельможных предков; мебель, с которой смахивали паутину, но паук упрямо плел свои сети, зная, что пришло его время, пришла его власть… В одной паутине запуталась обреченная муха, и я задержалась взглянуть, что с ней будет дальше. Сожрут, что еще, так бывает всегда, проявишь неосторожность, увязнешь — тебе конец.

А я? Что ждет меня?

Анфилада комнат. Светлая, припыленная. Здесь убирались, но бывает и так — сколько ни пытайся вывести нищету, сколько ни выметай пыль, ни мой окна, она неистребима. Я видела такие квартиры, когда присматривала жилье. Почему-то душа моя к модерновым высоткам никогда не лежала, я хотела старую девятиэтажку, напоминающую о детстве, когда липы гибкими ветками тычутся в бурю в окно и птицы заходятся пением по весне. Я искала что-то уютное и обжитое, искала долго, но продавали в основном квартиры ушедших бабушек и стариков, и я качала головой: не выйдет, здесь все сносить, кроме несущих стен, иначе тлен проникнет и ко мне, он выиграет любую битву. Специфический запах старости, особая пыль — не та, которая городская, та, которая берется откуда-то изнутри…

Я толкнула прикрытую дверь и оказалась в чьей-то спальне. Все, что я увидела здесь, я видела уже и в музеях — квартирах, принадлежавших известным людям. Узкая кровать, покрытая пожелтевшими кружевами, стопка комковатых подушек и снова желтые кружева, трюмо, письменный стол — бюро, диванчик… Окно было закрыто, занавески отдернуты, и на полу, рассекая пространство, от стены до стены разлегся широкий солнечный луч.

Пахло сладко, чем-то похоже на ладан.

— Барышня? — услышала я за спиной и обернулась. Авдотья. — Барышня, баньку сейчас натопят, позвольте, я раздеться вам помогу?

— Не боишься? — спросила я. — Говорят, что я проклята.

Но я печально улыбалась, словно шутила. С чего-то, с какой-то информации, мне нужно было начать. Авдотья махнула рукой на мое замечание, а я рассматривала ее. Красивая, что называется, «кровь с молоком», золотая коса обернута вокруг головы, платок повязан немного небрежно. Очень по-хозяйски она повернула меня к себе спиной и начала расшнуровывать платье.