Дома не сиделось, – я поехала по разным делам с той только целью, чтобы походить по снежному городу. В такие дни даже город бывает прекрасен.
В числе прочего, надо было оплатить счет за свет и воду. Инстанция, называемая ЛЭСК – наш монопольный поставщик электроэнергии. Офис ЛЭСКа соответствует всем современным требованиям присутственных мест – большой зал, электронная очередь, оранжевые диваны, девушки с корпоративными платочками на шее и охранник, – невысокий худенький мужчина лет пятидесяти, светловолосый и доброжелательный, в черной форме с надписью «Охрана». Не зная, чем заняться, он медленно ходит взад-вперед от окна номер один до тумбы выдачи билетов. Сразу видно, что должность не обязывает его быть громилой, просто есть такая штатная единица. Вдруг я узнала в нем того портного, с которым раньше мы работали в соседних мастерских.
Еще год назад Александр Иванович арендовал небольшую комнату под ателье, где вместе с женой и двумя наемными швеями выполнял заказы по пошиву одежды. Помнится, однажды в общем коридоре я стала свидетелем того, как он подгонял пиджак по фигуре округлого кучерявого дяденьки. С булавками в углу рта и сантиметром на плече, Александр Иванович олицетворял образ настоящего портного из детской книжки. Когда я шла по коридору обратно, Александра Ивановича уже не было – он ушел с пиджаком к швейной машинке, а дяденька, переполняемый чувствами, обратился ко мне:
– Представляете, это последний мужской портной в городе! Кроме него, некому и костюм пошить!
Я улыбнулась в ответ и кивнула головой в знак уважения.
Прошел год – другой; ателье сначала переехало в меньшую комнату ради экономии, а потом и вовсе перестало существовать.
Мой бывший сосед Александр Иванович устроился работать охранником в тот самый ЛЭСК, а его жена ушла шить праздничное облачение для епархии. Оказалось, что есть еще небольшая ниша, которую еще не занял вездесущий китайский бизнес, готовый обеспечивать одеждой весь мир.
Я сидела на корпоративном диване с талоном в руках и поглядывала на последнего портного нашего города, ставшего охранником оранжевых диванов. Вот он стоит или ходит из угла в угол день за днем, забывая свое умение и теряя навык. По-моему, это трудно – весь день ничего не делать, но за это ему платят зарплату.
Баба Тося жила в Горячеводске, южном городке, населенном представителями самых разных национальностей. Кроме русских семей, здесь жили армяне, азербайджанцы и кабардинцы, но ее соседями по двору были цыгане.
У цыганской жизни свой уклад, – они селятся целыми кланами в больших домах, покупают одинаковую одежду всем женщинам своей семьи и готовят еду сразу на весь табор. Мужчины зарабатывают продажей конопли и мака по своим цыганским каналам, торгуют ворованными машинами и часто сидят по тюрьмам. Цыганки с началом лета уезжают продавать поддельный мед, который варят из сахара в течение короткой зимы. Полгода за детьми присматривает одна из родственниц, которую вовремя не выдали замуж, и теперь ей приходится быть мамкой всему подрастающему поколению многочисленной семьи. Детей учат в местной школе, но только до четвертого класса, чтобы они умели считать деньги и расписываться, а остальную науку считают излишней. По поликлиникам цыгане ходить не любят, хотя также болеют, как и все остальные люди.
В роли врача баба Тося оказалась совершенно случайно, поскольку она не имела никаких познаний по этой части, и особого призвания тоже. Ее целительство началось с одного случая, когда шустрый цыганенок Ромка упал с велосипеда, пытаясь перепрыгнуть на нем через канаву, и баба Тося взялась помочь смазать йодом ссадины и синяки, потому что худющей визгливой Каринке, присматривающей за десятком племянников, он не давался. Когда Ромка был полностью обработан, йодовую сетку нанесли на большую шишку за ухом у деда Богдана, а также помазали все болячки у детей, прибежавших посмотреть на лечение.
