Старые сады теснятся вокруг города, охватывая его почти со всех сторон. Если посмотреть по карте, то садоводческие товарищества занимают едва ли не большую территорию, чем жилая часть города. Дачи образуют свое полудикое зеленое царство с множеством узких улочек, по которым где-то можно проехать на машине, а где-то и нет. Осенью здесь все оплетено девичьим виноградом – обычным спутником заброшенных мест. В конце сентября виноград становится темно-красным, бурым, бордовым. Это цветовое симфоническое форте, несвойственное нашей средней полосе, напоминает мне, то ли европейские средневековые замки, то ли древнегреческий лабиринт с Минотавром. Кто-то неместный, со стороны, наверное, спросил бы, почему все заброшено, и куда делись люди, строившие эти домики и сажавшие деревья? Но, даже зная правильный ответ на этот вопрос, все равно удивляешься пустым садам и понимаешь, что налицо окончание целой эпохи частного земледелия.
Мы приехали через день после приглашения, в половине девятого утра. Ночной холод еще держался в тени, но солнце уже пробивалось сквозь кроны деревьев и прогревало открытые места мягким теплым светом. Пахло падалицей, сыростью и свежим луком. Вокруг стояла та особая холодная тишина, которая обычно свойственна осеннему лесу.
Калитка оказалась закрыта изнутри на замок, и мы с мамой некоторое время по очереди кричали, пытаясь обратить на себя внимание. Наконец, Раиса Ивановна нас заметила, воткнула лопату в землю и направилась к нам.
– Иду, иду, – приговаривала она по ходу, – я ведь слышу-то плохо, а закрываюсь всегда, потому, что страшно тут одной.
Раиса Ивановна казалась очень маленькой в своем старом блеклом плаще, застегнутым на все пуговицы, и с синим шерстяным платком на голове, повязанным по старинке, с узлом под подбородком, однако она двигалась достаточно бодро для своего возраста.
Раиса Ивановна еще в молодости приехала из деревни, работала на заводе, растила пятерых детей. Сейчас ей уже за восемьдесят лет, у нее есть и внуки, и правнуки. Раньше она часто приходила к нам в гости и помогала бабушке в разных житейских делах – закваске капусты, пересадке клубники или уборке картофеля. Она всегда была за общим столом в числе приглашенных по случаю дня рожденья, Пасхи или Международного женского дня, но это было давно.
Когда бабушка умерла, Раиса Ивановна помогала нам с похоронами, в результате чего мы узнали много нового про этот обряд. Она говорила, что покойник должен быть обязательно в рубахе с длинными рукавами, чтобы отмахиваться ими он огненного пламени, что на помин нужно раздавать только ложки, потому что, если этого не сделать, то, переплывая реку, ему будет нечем грести. Кроме того, ложки обязательны для какого-то загробного сидения вокруг большого котла, в котором находится еда, а ложка должна быть у каждого своя. Тут же выяснилась история про яблоки, – если начать их есть до Яблочного спаса, то на том свете Иисус не угостит яблочком твоих детей. Было что-то еще про проводы души поутру и другие ритуальные премудрости, но я уже забыла. Присказки Раисы Ивановны были похожи на старые народные поверья, хитро сплетенные с православными обычаями. Кто и когда говорил ей эти вещи, Раиса Ивановна не помнила, утверждая, что это знают все. Загробный мир был для нее также прост и понятен, как обычная жизнь, их соединяла только цепь правильных обрядов.
