– Не понимаю, – начал было радетель нравственности и благопристойности, но его тут же осадили:
– Вот именно – не понимаете. Думаете, мы в ваших приёмных сидим из любви к факсам и телефонограммам? Ошибаетесь. Для нас это вид охоты, можно сказать, сафари. Мы знаем, что звери опасные, могут ранить и даже убить, но всё равно пытаемся захомутать и приручить какого-нибудь тигра, льва или леопарда. Таков закон джунглей, в том числе и ваших каменных. Не мы его придумали, не нам его и отменять. Вот так, Александр Петрович, предупреждаю сразу: я из числа тех женщин, которые нанимаются на работу не для того, чтобы к пятидесяти пяти годам получать меньше ста долларов от государства, а для того, чтобы заработать себе на остаток жизни пораньше и побольше. Уж извините, если что сказала не так, но, как говорится, откровенностью за откровенность.
Не ожидал он от сущего ребёнка такой зрелой речи. И по форме, и по содержанию. Меняло ли это его планы и намерения? Конечно же, нет. В конце концов, она права: даже целомудренная Верочка и та подцепила топ-менеджера Юру, сынка крупного нефтяного магната. Теперь привяжет его к себе окончательно пуповиной младенца: знать надо этого телка – на верёвочке водить можно. И сколько ещё в банке таких женихов!
Бывают и совсем вопиющие примеры. В соседней башне секретарша окрутила самого президента. Семью бросил, жил чёрт-те в каком шалаше, чуть ли не у неё в хрущобе, оставив коттедж в Жуковке жене. Потом, конечно, заново отстроился, в соседнем посёлке, и всё наладилось. Правда, президент тот совсем не породистый, совсем чернозёмный, а у третьего сословия свои представления о жизни.
С другой стороны, случались подобные истории и в августейших семьях. В начале семидесятых один кронпринц привёз себе из-за границы принцессу-секретаршу. Теперь оба благополучно восседают на троне.
Наверное, она права. Татьяну Ларину тоже вывозили из глухомани в Москву, на ярмарку невест. Да, в каждые времена эта деликатная проблема решалась не без сложностей. Нельзя же, в конце концов, обо всех судить по себе: да, ему повезло, он женился по любви, не прилагая особых усилий, на барышне своего круга. Хотя о чём он: мужчине-то всегда легче.
Долгое осмысление услышанного вызвало новую паузу в диалоге. Викторию она напугала: ей показалось, что язык сослужил дурную службу, и хорошее место может так же быстро уплыть, как и замаячило на горизонте. Собеседница решила дать задний ход:
– Нет, вы не подумайте, будто я путана какая-нибудь. У меня не тот характер, чтобы торговать собою.
– Уж сразу – торговать. Некоторые, например, любят себя дарить, – решил продолжить щекотливую тему Александр, перейдя в более уместную для неё тональность. – Или сдавать в аренду.
– Это одно и то же, – авторитетно заявила Виктория, – слова только другие.
– Важно, не как это называется, а как часто случается. Один раз в жизни женщина может позволить продаться без всякого ущерба для собственной репутации. А вот дарить себя часто и беспорядочно – всегда считалось предосудительным. Такая щедрость позволительна лишь изредка.
– Извините, но это – та же проституция. Только не за деньги, а по бартеру: она ведь рассчитывает при этом на ответный подарок, – мудро заметила Виктория.
Собеседники словно поменялись ролями. Теперь блюстителем пуританского благочестия выступала она.
– Разумеется, ответный и соразмерный. Но прелесть вся в том, что презренный металл не участвует здесь никак. Подарок – суть проявления человеческой личности, его этических и эстетических представлений. Он, кстати, не всегда даже облачён в материальную форму.
