Старинное зеркало в туманном городе - страница 2

И еще большое старинное зеркало в коридоре. Овальное, вытянутое в длину. В массивной деревянной раме. Рама резная, в завитушках, не игривых, нет, каких-то тяжелых. Она вся тяжелая, но по-своему красива. Современные мастера, наверное, не смогли бы создать такую своеобразную красоту.

Марине пришлось долго пить чай вместе с Алексеем и отцом. Снова говорить вежливые слова. Потом она привела себя в порядок в комнате, где ей предстояло спать. Затем они втроем немного прогулялись по городу, пообедали. Потом было что-то еще.

Наконец, уже ближе к вечеру, появился ее дядя. Он – полный, веселый, совсем непохож на своего худощавого брата. Ольга, мама Марины, – она прекрасно знает родословную мужа, – часто шутит, что Олег пошел в стройных псковских дворян, а Петр – в толстых новгородских купцов.

Марина с радостью обняла дядю. Она даже удивилась, откуда взялась эта радость. Но быстро поняла, что радости никакой нет, просто она почувствовала облегчение. Появление дяди означало, что близится к концу день, на протяжении которого ей ни разу не удалось побыть одной. А именно этого Марине больше всего хотелось в последние месяцы.

До отъезда Олега Боровского из Риги оставалось еще более трех часов. Все это время ей снова пришлось хоть немного, но разговаривать. Иногда улыбаться.

Когда отец сел в поезд, печаль Марины стала еще сильнее. Она вдруг подумала – с ним, с мамой ей легче выдержать то, что сейчас на душе. А с этого дня они будут далеко от нее.

Но печаль быстро потеснила тревога: дядя и брат в один голос сказали, что проводят ее до дома. Больше того – обязательно зайдут к ней. Оба уверены, что вечер для Марины скучным не будет!

Нет, столько общаться с родственниками она просто не сможет…

Пришлось повести себя, может, немного грубо, но зато откровенно. Марина сказала дяде и кузену, что вечером хочет побыть одна. Больше того, она сама найдет дорогу домой.

Быстренько поцеловав озадаченных и слегка обиженных рижских родственников, она поспешила домой. Шла быстро. Почти бежала по вечерней, туманной Риге.

Одной лучше, спокойнее. Пусть даже в новом, непривычном месте.

«Наверное, хорошо, что я уехала из Москвы», – подумала она перед сном.

Конечно, родителей рядом нет. Но, возможно, это неплохо. Они почти не давали Марине побыть одной.

Марина могла встретить Андриса уже в свой первый день в Риге. Он продавал картины в старом городе возле кирхи святого Петра. Но отец повел ее другой дорогой, и они не увиделись.

Андрис уже много лет стоит со своими акварелями в этом месте. Здесь всегда много туристов.

Художник хорошо знаком тем из них, которые приезжают в Ригу не в первый раз. Они узнают его издалека.

Андрис – высокий, светловолосый. Выглядит намного моложе своих почти сорока лет. Немного сутулится. Глаза у него зеленые, как у Марины.

Он проводит день возле кирхи святого Петра, а вечером почти всегда, хоть ненадолго, заходит в костел святого Екаба. Он католик. А этот храм Андрису особенно дорог – часто бывал здесь в дни баррикад 91-го года, когда костел был открыт круглосуточно.

В храме Андрис иногда молится, иногда просто думает о своем. Ему здесь хорошо.

Наверное, древний костел помогает художнику, потому что в этом месте его меньше преследует страх.

Страх…

Это слово для Андриса наполнено особым смыслом. Почти 20 лет художник слышит его от врачей-психиатров.

Он заболел в январе 91-го, когда был на баррикадах. Ему тогда исполнилось 18 лет, учился на втором курсе университета, на факультете истории и философии. Как и многие рижане пошел на баррикады: люди ждали советских войск. Андрису не повезло, как мало кому. Менингит…