Староверы Псковского Поозерья. Опочецкий и Великолукский уезды. Изд. 2-е, дополненное - страница 9

В свою очередь, купец 2-й гильдии города Опочки Харлампий Песьяцкий отправил собственноручное прошение на имя псковского гражданского губернатора, в котором жаловался на притеснения старообрядцев со стороны опочецкого городничего. Последний был вынужден оправдываться в официальном рапорте, заверяя губренатора, что «ничего того брату ево Григорью в исправлении старообрядских их правил непрепядствовал…»32.

Город Опочка. Почтовая контора и Земская управа. Начало XX в.

В том же году другой представитель семьи Песьяцких опочецкий купец Иван Козмин Песьяцкий пытался вызволить из заточения одного из арестованных в доме Харлампия Егоровича старообрядческих наставников. 3 декабря 1802 года он обратился в Опочецкое полицейское правление с просьбой об освобождении из «тюремничей избы» «старообрядческой веры настоятеля» Невельского уезда деревни Пружинца крестьянина Ермолая Фокина, чтобы тот окрестил его новорожденного младенца: «…так как по случаю необходимости моей оный выше сказанный Фокин для окрещения новорожденнаго моего младенца мне нужен, в таком случае и покорнейше прошу онаго Полицейскаго Правления оное мое прошение принять и вышесказаннаго Фокина хотя под караулом для отправления моей вышесказанной нужды допустить»33. Из полицейского правления поступил запрос в Опочецккое духовное правление, которое, в свою очередь, отправило соответствующий «репорт» в Псковскую духовную косисторию. В конечном итоге, в освобождении Ермолая Фокина из-под стражи было отказано34.

24 января 1803 года на Песьяцких поступил еще один донос от лица их родственника опочецкого купца и городского головы Алексея Порозова, который в «нижайшем прошении», поданном на имя Иринея, архиепископа Псковского, Лифляндского и Курляндского, сообщал, что 11 лет назад выдал свою родную дочь Марфу Алексееву замуж за опочецкого купца Григория Песьяцкого. В браке у них родился сын и две дочери, всё у них было хорошо, и они «супружеским своим сожитием услаждали родительское сердце». Но тут произошло нечто, с точки зрения Порозова, из ряда вон выходящее: «Прошедшаго 1802-го года ноября по 12-е число: в которое уведомился я, что невельскаго и себежскаго уездов разных помещиков развратными крестьянами, кои сами содержали противную грекороссийской нашей церкви, раскольнической соблазн, называемую безпоповщину, приезжая к нам в город в дом купца Харлампия Песьяцкаго, по пособию и руководству его Харлампия, и других простаков граждан в оное свое раскольничество от истиннаго Благочестия превращают: как то произошло прошлаго ноября с 11-го на 12-е число онаго вышеозначеннаго зятя моего Григорья, в доме вышеупомянутаго купца Харлампия Песьяцкаго ночным временем при своих Богопротивных обрядах вторично окрестили: а ныне уже явно без всякой боязни и препятствия осмеливаются при самом рождении неповинных и младенцов в свое суеверие крестить, как явно свою смелость оказали поданным прошлаго ноября 30-го дня прошением в Опочецкое полицейское правление, а из онаго отправленное в духовное правление, а из сего полученное мною…»35

Далее Порозов жаловался на то, что его дочь Марфа, «оставя истинное сложение перстов, изображает на себе крест их раскольническим двуперстным сложением, к тягчайшему моему и чувствительному неудовольствию»36. Порозов сообщал, что 20 ноября 1802 года указанные «развратники» были взяты под стражу в доме Харлампия Песьяцкого, однако же по ходатайству последнего были освобождены, «от чего большее и вящшее в нашем городе может произойти их раскольническаго заблуждения размножение»