– Простите, – начала она оправдываться с полным ртом, – очень есть хочется.
За столом повисла неловкая пауза. Лео вжался в стул, представляя, как отец пройдется сначала по внешнему виду Камиль, а затем и по манерам. Но, ко всеобщему изумлению, Лев-старший, пристально посмотрев на Камиль, улыбнулся, а потом и вовсе, сделав глоток пряного кофе с розовым перцем, мягко проговорил:
– Не стоит извиняться за хороший аппетит. Ведь мы здесь для того и собрались, чтобы поесть! Советую начать с фритаты со шпинатом, это что-то вроде омлета. Стоит у правой твоей руки, в кокотнице, – добродушно посоветовал мужчина, жестом приглашая всех присоединиться к трапезе. – Как, кстати, прошла ваша поездка за город?
Камиль, прежде чем ответить, перевела взгляд на Лео и, достав языком остатки еды из-за щеки, ехидно прищурила глаза, давая понять, что может сейчас все выложить его отцу, а потом громко сглотнула и без всякого страха ответила вопросом:
– Лев Петрович, в доме Кира все говорили, что ваша семья – «старые деньги». Это хорошо или плохо?
Лео, ожидавший, что Камиль будет ябедничать, услышав ее вопрос, не сдержался и издал громкий смешок, его мать от прямолинейности и беспардонности гостьи сделала два больших глотка «Беллини» из запотевшего украшенного цветами бокала, а хозяин дома стал обдумывать ответ. Но только он открыл рот, чтобы объяснить, что «старые деньги» – это унаследованное богатство, как заметил, что сын украдкой заглянул под льняную салфетку, расплывшись в довольной улыбке.
– Разве я позволял брать за стол телефон?! – грозно взревел хозяин дома, и его шея над накрахмаленным воротником голубой рубашки покрылась красными пятнами.
– Прости, отец, я ждал важное сообщение, – запинаясь, начал оправдываться Лео, прикрывая телефон салфеткой, положил поверх еще и свою широкую ладонь.
– Если это сообщение настолько важное, что ты посмел ослушаться моего приказа, значит, стоит показать его всем! – все больше и больше теряя самообладание, объявил мужчина. – Немедленно принеси мне телефон!
– Нет, папа, это личное, – предпринимая еще одну неудачную попытку сохранить сообщение в секрете, совсем тихо пролепетал молодой человек, но уверенный, что отец вряд ли передумает, начал подниматься со своего места.
– Давай, давай, покажи нам, что тебя так сильно порадовало. Какие такие важные дела отвлекают тебя от общения с семьей.
Камиль первый раз видела Льва Петровича в гневе. Он как-то странно надулся, сделался огромным, навалившись на стол всем телом, глаза налились кровью, и сейчас он ей напомнил медведя-доминанта, каких ей не раз приходилось видеть в заповеднике, куда они с матерью приезжали на съемки документального фильма о жизни лисиц.
А Лео тем временем взял телефон в руки и протянул отцу.
– А чего ты мне его суешь, ты всем покажи, нам всем интересно, – процедил сквозь зубы мужчина, но телефон все же взял, а когда взглянул на экран, то не удержался и отбросил его на стол, прямо к фарфоровому блюду с крошечными румяными пирожками.
На складном экране модного телефона высветилась фотография, на которой Лео лежал совершенно голый, лицом вниз на широкой кровати, положив руки под подбородок.
За столом повисло гробовое молчание. Камиль прикрыла рот рукой, чтобы не сболтнуть лишнего, Лео стал пунцово-красным, а мать предприняла попытку защитить сына:
– Зачем так волноваться, дорогой, может, это и не наш сын вовсе. Лица-то невидно.
