Тсар-Киркс-Тсир попыталась сесть, но у неё ничего не вышло. Ноги не слушались и руки тоже. Она попробовала пошевелить ногами, но те будто срослись, превратились в единое целое. И руки – как-то неестественно вывернуты, за спину, неудобно так лежать, и вытащить их почему-то никак не получается…
– Ну, как ты, девочка? – над ней склонилось широкое лицо имперца. – Уже можешь говорить?
– Где я? – голос у Тсар-Киркс-Тсир оказался неожиданно слабым.
– На планете, киска, на чёртовой негостеприимной планете, – ответило широкое лицо. – Но мы отсюда скоро улетим. Вот мамочку твою отыщем, заберём её и полетим на корабль.
– На «Мечту»? – спросила Тсар-Киркс-Тсир.
Широкое лицо усмехнулось, и где-то рядом громко захохотали.
– Не, на «Мечту» – это вряд ли! Она теперь достояние мусорщиков, эта ваша посудина!
Тсар-Киркс-Тсир ещё подвигала плечами и вдруг до неё дошло, что руки её скованны за спиной наручниками. Она пошевелила ногами – ноги, похоже, тоже.
Она поворочалась немного, пытаясь сесть. Это ей не удалось, но туман в голове почти полностью рассеялся и теперь Тсар-Киркс-Тсир смогла оглядеться по сторонам и понять, что же происходит.
Шагах в десяти от неё, распахнув люк, стоял штурмовой флаер «Кондор». В раскрытом люке, вытянув ноги и положив на колени передатчик, сидел альгатиреец. Возле флаера, небрежно прислонясь к его броне, стояли двое имперцев. И ещё один имперец – он показался Тсар-Киркс-Тсир самым крупным и широколицым – присел прямо возле неё на корточки.
– Похоже, ты уже пришла в себя, – кивнул широколицый имперец. – Ну, тогда ты должна понимать, что времени у нас очень мало, нам нужно немедленно возвращаться. И ты, конечно же, полетишь вместе с нами. Поняла?
Тсар-Киркс-Тсир ответила лишь хмурым взглядом.
– Надеюсь, что поняла, – спокойно заявил широколицый. – Но проблема в том, что мы не можем оставить на планете твою маму. Мы обязательно должны забрать её с собой. Ты ведь летела туда же, куда и она? Где она приземлилась? Может быть, где-то недалеко?
Тсар-Киркс-Тсир молчала.
Широколицый коротко размахнулся и влепил ей ещё одну пощёчину.
Тсар-Киркс-Тсир вскрикнула.
– Я спрошу ещё раз, ладно? Где твоя мать?
– Я не знаю, – мрачно ответила Тсар-Киркс-Тсир.
Широколицый ударил её ещё раз, потом ещё, потом ещё. Каждая пощёчина была настолько сильной, что в голове у Тсар-Киркс-Тсир опять зазвенело и рот её наполнился вкусом крови. И сквозь этот звон она услышала слова имперца:
– Где твоя мать?
– Я не знаю, – ответила Тсар-Киркс-Тсир. – А и знала бы, то не сказала!
– Она, наверное, где-то неподалёку прячется, – высказал предположение один из имперцев, что стояли возле флаера. – Эти кошки за своими котятами всегда следят…
Тсар-Киркс-Тсир скосила глаза и посмотрела на говорившего. Тот стоял, вертя в руках её боевые перчатки. Эх, были бы они у меня сейчас, подумала Тсар-Киркс-Тсир. Да были бы у меня свободны руки… я бы вам показала, вонючие обезьяны…
– Он прав? – спросил широколицый. – Твоя мать где-то рядом? Может быть, ты её позовёшь?
Тсар-Киркс-Тсир молчала.
– Ну, давай! Позови её! – широколицый влепил ещё одну короткую и звонкую пощёчину.
Тсар-Киркс-Тсир приподнялась, насколько могла, и плюнула в него, но не попала – кровавый сгусток пролетел в нескольких сантиметрах от щеки имперца. Тот беззлобно рассмеялся и вытащил из ножен нож с широким лезвием.
– Давай, киска, позови свою маму! И громче!..
