Старые мосты сожжены, есть самолеты - страница 4

Мама до последнего надеялась, что история со старшим сыном это чудовищное недоразумение, все выяснится и как-то уладится. Строгость приговора оказалась неожиданностью, настолько что в зале суда ей стало плохо, силы держаться покинули ее и она свалилась в обморок. С того падения Егор, как единственный мужчина, оставшийся в этом не счастливом доме, поднял груз и положил на свои плечи. Ноша была для него слишком тяжела, чтобы нести, не говоря о том, чтобы с ней ходить. С перерывами на выходы из дома для поиска работы он расходовал свободное время на поправку обстановки эстетической и моральной. Настроение находилось на нуле, оптимизм медленно его покидал.

– Выйди, Егор, куда-нибудь в люди что ли, пройдись, прогуляйся по городу – видя угнетенное состояние своего младшего, отнекивалась от опеки мать, понимая, что учтивость сына совсем не идет ему на пользу. Егор замечал, что день за днем мама угасала, становилась совсем пассивной. Только тяжелое беззвучие царившее в доме все время заставляло их перемещаться по нему тенями друг мимо друга, подгоняя мыслью: «что-то надо делать дальше». Они мало разговаривали. И когда наконец-то удавалось присесть напротив, ракурс для Егора был особенно четким и обозримым: глаза матери сделались совсем пустыми, лишенными хоть маленькой эмоциональной окраски. Взгляд ее, казался уставшим от жизни, сильно резонировал с внешностью. Для пятидесяти двух летней женщины выглядела она моложаво. Небольшая полнота скрывала морщины на лице, круглое по форме, оно оформлялось вьющимися волосами короткой стрижки, длины которых значительно недоставало, чтобы прикрыть шею, крепкую, полноватую, как и все тело. Фигура, покатыми плечами выказывала в ней образ бесхарактерный, но характер у женщины скрывался где-то в сердце и не хотел зависеть от внешнего облика. Привычный домашний халат, казался неизменным на протяжении долгого времени, на самом деле являлся почти точной копией предыдущего, с небольшой разницей в тоне цветастой расцветки. Не сказать, что вид был неопрятный, слишком домашний. Егор хорошо помнил, как нарядно выглядела его мать, когда в доме собиралась компания. Правда, такие посиделки после ухода гостей могли закончиться домашним скандалом, где переоблачение в домашнюю одежду из яркого, цветастого платья символично играло роль занавеса, меняющего драматургию. И еще мама красиво пела.

Сейчас же их жизнь тянулась размеренно. Мама, просыпалась раньше и начинала хлопоты по хозяйству. Егор с утра убегал по домашним делам, ходил на собеседования и закупался к домашнему ремонту. Выбор был невелик, из трех походов на поиск работы в крупные предприятия небольшого города, ему только оставалось дожидаться вердиктов о своей надобности. Период всеобщей коммерциализации нулевых оставлял небольшие шансы, ему, дипломированному экономисту найти работу по специальности. Палатки и небольшие торговые павильоны укрупнялись, превращаясь в развлекательные центры. Вокруг было слишком много торговли. Егору хотелось думать.

Тем не менее, после нескольких встреч с одноклассницей Натальей, женился он абсолютно необдуманно, под напором взрослой девицы, которой непременно хотелось выглядеть не хуже, то есть – при муже. Свершившийся факт она же настояла отметить в Москве.

– Теперь поедем в ЦУМ,– безапелляционно заявила Наташа, уверенно подхватывая Егора под руку. На улицах столицы она выглядела королевой, случайно оставшейся без кареты. Но, осанку держала так, что казалось экипаж где-то за углом. Он даже сквозь теплую куртку чувствовал ее упругую грудь, упирающуюся ему в локоть. В этом она была вся.