По углам стояли тюльпаны. Вокруг них лежали толстые коты. Они лениво мяукали, очевидно в ожидании самки. Потолок был слегка голубоватым, но все таким же пустым и серым, как и на нижних этажах. Лампы светили ярче и от этого казалось, что на этаже теплее. Разбавлял этот вид только рисунок на окнах, который оставил злой мороз. За ним не было видно ничего.
Я оглядывал животных, которые неуклюже умывались, но мои наблюдения прервали две девушки, которые с громкими и несвязными речами вывалились из квартиры номер восемь, чем слегка напугали пушистых лентяев. Но все же они не смогли заставить их сдвинуть свои несуразные тушки с места. С первого взгляда они были очень опрятны и естественны. Их смех раздавался, наверное, на весь подъезд и походил чем-то на звуки, которые мог издавать задыхающийся тюлень. Это и подкупало. Я оглядел их, они остановились и начали рассматривать меня с ног до головы. Затем одна из девушек, довольно высокая, с неуклюжим пучком темных волос на голове, сказала:
– Привет! Я – Катя, – она протянула мне руку.
– Да? Правда? – я поднял брови и пожал ей руку. – Очень приятно.
Не спрашивая моего имени Катя продолжала:
– А ты откуда?
– Буквально свалился с крыши, – ответил я, и она громко расхохоталась. Она бы смеялась тише, я думаю, если бы понимала, что я не шучу.
– Блин, ты такой забавный, – они с подругой прошли к окну, и Катя предложила мне сигарету. – ты куришь?
– Да, – ответил я.
Я заметил, что в их глазах есть что-то неуловимое. Они не были большими или яркими, но тусклый свет слишком отчетливо отражался от них. Я глянул на вторую девушку. Ее взгляд сосредотачивался на мне, пробиваясь из-под копны несуразно уложенных разноцветных волос. Единственное, что раскрыло ее карты окончательно – это то, что она не смотрела, а старалась смотреть. В ее прищуренном и нараспашку открытом зеленых глазах я увидел следы старого доброго вина. Я развернулся к девушкам левой стороной лица и услышал звук удивления:
– Ах! – это была Катя. – что с тобой?
– Что там? – я делал вид, что ничего не знаю. На самом же деле, я ощущал жжение и отек.
– У тебя левая часть лица опухла!
– Это у меня молочный зубик выпал, поздравьте меня.
Вторая девушка оставалась сосредоточенной и пыталась найти что-то в пустом пространстве лестничной клетки.
– Тебе нужно приложить лед, – настаивала Катя.
– Прошу прощения, но мне нужно идти.
– Нет. Пойдем. Иначе останется отек, – продолжала она.
– Шрамы украшают мужчин, – я хотел поскорее отвязаться от них.
– Пойдем! Ты же не хочешь меня обидеть?
– Ладно-ладно. Дома есть что-нибудь крепкое?
– А ты забавный, – с намеком говорила она.
Хотелось напиться. Каждый раз, когда отчетливо ощущается боль, мне хочется проститься с трезвостью. И вот сейчас, когда я начал понимать, что алкоголь выветривается, а значит не за горами возвращение головной боли и глупых мыслей, я решил, что лучшей идеей будет что-нибудь выпить, желательно в большом количестве. К тому же, алкоголь – заклятый враг страха, и мне такой соратник был нужен как никогда.
В квартире пахло цветами. И духами. И перегаром, но это я предпочел проигнорировать, потому как сам пах алкоголем и сигаретами. Я разулся и снял пальто. В тусклом освещении подъездных ламп было сложно разглядеть грязь и пятна на одежде. Теперь же я мог лицезреть последствия драки. Я посмотрел в зеркало. Там все было еще хуже. По ту сторону стоял какой-то сумасшедший бездомный с опухшим лицом, грязный и с взъерошенными волосами. На руках была кровь.
