– Это всё прекрасно, ваше величество, но как насчёт того, чтобы воспитать инициативных людей? Изменить подход к обучению, сделать его более творческим, больше внимания уделять экспериментам, сочинениям и опытам, а не заучиванию и зазубриванию? Меньше муштры – больше инициативы, особенно для гимназистов и лицеистов! В начальных классах прививать дисциплину, в старших развивать самостоятельность и критичность мышления.
– Но… – нахмурился император, а потом лицо его разгладилось. – Продолжайте! Это любопытно.
– Инициативные творческие личности, и при этом обязательные и ответственные, вот что должно стать целью системы образования к выпуску из учебного заведения. А не узкий специалист, который ничего не знает и не видит, кроме верстака, радиоточки или днища автомобиля. Тогда лет через двадцать наша пирамида…
– Рухнет? Превратится во множество маленьких пирамидок?
– Станет самоподдерживающейся конструкцией, состоящей из множества прочных элементов. И ваша работа, как императора, будет заключаться не в том, чтобы лично решать вопрос с лесными пожарами на Янге, а в арбитраже между ведомствами и службами, которые кинутся исправлять проблему самостоятельно. – Я снял фуражку и вытер лоб, а потом расстегнул верхнюю пуговицу на мундире. – Вам останется только наградить непричастных и покарать невиновных.
Понесло меня куда-то не в ту степь. Вздумал учить императора? Совсем кретин. Ну да это ещё полбеды, дело-то тут гораздо серьёзнее. Утешало одно – в ответ на мою неуклюжую шутку он всё-таки усмехнулся.
– Вы же не о радио меня поговорить позвали, ваше величество. И не про систему образования. И висюльки все эти, и звания, которые посыпались на меня как из рога изобилия, неспроста. Что-то ведь случилось?
Император сник. Он просто рухнул на стул, надел наушники, снял их, потом снова надел. Его величество теперь был похож на обычного юношу, которого всё доконало.
– Ну почему же не про радио? Это свобода, – сказал он и обвёл рукой радиоаппаратуру. – Только так я могу общаться как хочу и с кем хочу. Все эти кавалеры, дамы, приёмы, бумаги, совещания, конференции и заседания… Меня уже тошнит, понимаете? Я бы лучше в Варзугу вернулся, на скрипке играть… Мог бы, по крайней мере, сам собой распоряжаться. Теперь все пытаются выстроить со мной отношения с точки зрения того, что я император. Всем плевать на то, кто я есть, какой я есть. А вот тут не плевать. Тут моего лица не видно, даже голоса не слышно. Поговорить можно по душам, пусть и морзянкой. Знаете, сколько в мире радиолюбителей? Тысячи!
Я кое-что начал понимать и потому спросил:
– И много среди радиолюбителей девушек?
Мы ведь всё это время говорили именно о девушках.
Его величество глубоко вздохнул:
– Потому я вас и позвал. Мне нужен надёжный человек рядом, человек со стороны, понимаете? Слушайте, вы меня с того света один раз вытащили, фактически возвели на престол и ничего взамен не потребовали. И вот я опять вас прошу: помогите, а?
Когда повелитель одной из самой могущественных держав мира смотрит прямо в душу глазами отчаявшегося юноши, от этого мороз по коже. Ему беспрекословно подчиняется огромная, закалённая в боях армия. В его распоряжении неисчислимые финансовые средства. Он может консультироваться у самых титулованных учёных и самых лучших специалистов, но просит о помощи меня. Кто я такой, в конце концов?
Есть только одна-единственная штука в мире, с которой не помогут ни штыки, ни деньги и власть, ни высочайший интеллект:
